Наглый. (не)верный. Истинный - стр. 11

Когда я прохожу через внутренний двор — широкий и просторный, с фонтанами посередине, — слёзы начинают душить ещё сильнее. Именно здесь, в тени одного из деревьев, мы впервые заговорили о свадьбе.

Ох, теперь ведь придётся сообщить моему отцу, что и его надежды разрушены. Он, конечно, был рад, что я нашла любовь, но больше ему нравилась перспектива породниться с герцогом Мирандолом. Это же столько денег и такой престиж… Но ни того, ни другого не будет. Я ни за что не стану женой предателя.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я, скуля и всхлипывая, добираюсь до главного входа в Академию. Здесь красиво, как и везде у нас, — много чёрного гранита и строгих геометрических форм, а рядом маленький палисадник радует глаз…

…радовал бы. Если бы не…

О Боги.

На мгновение я забываю даже о Браме и Лизель, настолько ужасную картину вижу — сломанная ограда, раздавленные розы и кровь вокруг тела, лежащего в странной позе. Живой человек не может так изогнуться.

Я подхожу ближе, преодолевая страх и немалую долю отвращения. Мне ещё не приходилось видеть трупы. Там ведь действительно труп?

Я присматриваюсь.

— Это же…

Женщина с растрёпанными волосами, похожими на воронье гнездо, и вечно недовольным взглядом.

— Госпожа Галгалея!

Жена ректора! Мёртвая, с переломанной шеей! Это утро становится всё хуже и хуже. Не то чтобы я в восторге от госпожи Галгалеи, но такого не заслуживает никто. Даже склочные дамы вроде неё.

Мой подбородок начинает дрожать, и слёзы снова подступают к глазам, когда ко мне подходит высокий блондин и закрывает обзор, хватая меня за плечи.

— Так-так, давайте отойдём. Девушкам нельзя на такое смотреть.

Этот неожиданный акт заботы добивает меня окончательно, и я растворяюсь в рыданиях.

8. Глава 5. Брамион

Я больше никогда не буду пить. Сколько раз я себе это обещал (после каждой вечеринки, если быть точным), но сегодня последствия оказались катастрофическими. Начать хотя бы с того, что я ничего не помню. В голове всплывают лишь смутные образы, непонятные разговоры… Раньше такого не было. Видимо, я перебрал. И очень сильно. Это ли не первые признаки старости? Мне летом двадцать стукнуло, пора заворачиваться в саван и ползти к погребальному костру.

Но больше всего меня беспокоит не это, а то, что пробуждение было странным. Слишком мучительным даже для такого дикого похмелья. Кажется, будто меня переехал фаэтон. Дважды. Нестерпимо хочется пить. Но все эти мелочи, к которым я, в общем-то, был готов, меркнут перед ужасным чувством в груди… Как будто кто-то вонзил туда нож и давит со всей силы. А потом прокручивает, прокручивает…

Первая мысль — это сердечный приступ. Но не мог же я настолько упиться!

Немного поразмыслив, я поднимаюсь с кровати, беру с пола рубашку и плетусь в ванную, чтобы хоть как-то умыться. В голове немного проясняется, и становится ясно, что боль в груди не моя. Это чувство принадлежит Мадлен.

— Что же с тобой случилось? — шепчу я себе под нос, поспешно собираясь. Главное, чтобы моя красавица нигде не поранилась — она это может. Надеюсь, её просто что-то сильно расстроило, и я быстро смогу её успокоить.

Это второе правило истинности — её самые сильные эмоции отражаются и на мне. Вообще-то в истинной паре это должно работать в обе стороны, но Мадлен утверждает, что ничего такого не чувствует. Почему? Непонятно. Возможно, всё дело в том, что ей по рождению почти не досталось магии.