Нагария-Столярка - стр. 5
Моше вместе со мной следуем примеру раввина, выпивая содержимое своих пластиковых стаканов. Закуской нам служат какие-то сладкие шарики из запечённого теста и саленные маслины, замоченные в вине.
Закончив обряд с выпивкой и закуской во славу Всевышнего, нас и благополучно привезённой мебели, раввин и Моше приступают к заключительному этапу нашего визита.
Раввин подписывает документы на привезённую новую мебель, а Моше считает наличные деньги, которые раввин передаёт хозяину нагарии за готовую мебель. Моё присутствие не желательно.
Хотя совершенно не знаю иврит. Всё равно раввин и Моше с подозрением смотрят на моё присутствие при их сделке. Поэтому говорю Моше, что пойду, посмотрю, как оформлена соседняя синагога бухарских евреев.
Ведь всё-таки по специальности художник-дизайнер и мне интересно посмотреть оформление интерьера соседней синагоги. Тем более что соседняя синагога напоминает мне Среднюю Азию, где долго жил в Таджикистане.
Осторожно приоткрыв массивную резную дверь из самшита, прохожу в зал соседней синагоги и словно попадаю в мечеть в окрестностях Душанбе.
Всё те же растительный орнамент, чеканка, витражи, расписанные маслом дощечки, резные полотна по дереву и даже резное панно по гипсу точно такое, как в той мечети, которую оформляли мои художники из Производственного объединения «Дизайнер».
Не хватает в синагоге лишь присутствия моих парней и того муллы, который тогда щедро заплатил за работу моим художникам. Жалко, что мы больше не встретимся.
– Александр! Какими путями? – слышу знакомый голос, с трудом узнаю в раввине Файзуллаева Мурата. – Как ты оказался здесь в моей синагоге?
– Живу в Израиле. – удивлённо, отвечаю Мурату. – Но вот что здесь делаешь ты в таком странном наряде? Неужто ты, тот самый чурка из кишлака стал в Израиле бухарским евреем?
– Всю свою жизнь мои родители почему-то скрывали, что они бухарские евреи. – как бы виновато, стал объяснять Файзуллаев Мурат. – В начале перестройки мои родители вернулись к своим корням. Стали набожными и после развала Советского Союза направили меня учиться в религиозную школу в Иерусалим. Вскоре стал в Натании раввином синагоги, построенной на денежные средства бухарских евреев. Находишься ты гостем у меня в синагоги.
– Помню, что ты был моим талантливым учеником. – вспомнил, прошлое. – Но ни на столько, чтобы выполнять все виды изобразительного искусства. Вижу тут почерк других моих учеников. Может быть, ошибся? Тогда извиняюсь. Но у меня отличная память.
– Нет, муалим (учитель), ты не ошибся. – подтвердил мои выводы, Файзуллаев Мурат. – Здесь была бригада Сабирова Таймураза. Специально приглашал парней из Таджикистана к себе в синагогу работать в Израиле.
– Так что вы со мной не связались? – удивлённо, спросил равва. – Ведь с вами мог принять участие в вашей работе в синагоге.
– Раис! Мы искали тебя повсюду. – как бы извиняясь, ответил Файзуллаев Мурат. – Узнали, что ты жил в Холоне. Но дальше твой след пропал. Говорили, что ты с бизнесом уехал жить и работать в другую страну.
– У меня ничего с бизнесом не получилось. – уныло, сказал Мурату. – В настоящее время работаю в столярной мастерской обычным рабочим. Делаю мебель в синагоги. Сейчас привёз сюда мебель к вашим соседям из Марокко.
– Ну, ладно! Не будем говорить о скучном. Пойдём в "ходерохель". Угощу тебя, как почётного гостя. – предложил мне, раввин Файзуллаев Мурат. – Не забыл, что ты был не только хорошим учителем и хорошим начальником, но также хорошим другом. Никогда ни делал разницы между собой и своими подчинёнными. Позволь мне угостить тебя, как лучшего друга, который в трудное время гражданской войны в Таджикистане часто выручал нас.