Надежда - стр. 104

У меня – свой мир. Чужих я в него не пускаю. «Витек, где ты теперь? Ты всегда рядом – в моем волшебном, стеклянном шаре. Я из него все вижу, а другие не могут заглянуть внутрь».

Уроки – не главное. Самое-самое – это мои мечты, фантазии. В них все удивительно и прекрасно. В них – мое счастье.

КРОТ

Из школы иду тополиной аллеей. Ее посадили взамен сгоревшей первые послевоенные выпускники школы. Мы называем ее «аллеей друзей», а старшеклассники – «аллеей любви».

Деревья разрослись, ветви вверху касаются друг друга, словно протянутые руки. Я выбрала низкорослый, кряжистый тополь, по наростам ствола влезла на длинную, крепкую ветвь, удобно устроилась на ней и размечталась, тихонько покачиваясь на упругом лежбище.

Желто-бурые плешины не портят луга, что лежит передо мной, даже украшают. На них цветут ярко-малиновые колючки и репейники. По краям дороги растут хилые, низкорослые кустики аптечной ромашки. Серебристая полынь отбеливает бугры. Луг продолжается полем, а за ним, у горизонта, – ряд маленьких, будто игрушечных, домиков. И над всем этим – ворохи облаков. Они такие громадные, что Земля мне кажется маленькой, беззащитной.

Солнечные лучи не жгут, не слепят. Они скользят по коже рук, лица. Я вдыхаю аромат цветов, прислушиваюсь к негромким разговорам птиц, трепету листьев. Я расслабляюсь, отдыхаю, наполняюсь тишиной – мелодией ранней осени.

У ближайшего озерка шумно. Я слезла с дерева и направилась туда. Трое чужих ребят бросали в озеро камни и палки. Моя одноклассница Шура азартно кричала:

– Бей крота, посмотрим, что с ним будет!

Крот кружил недалеко от берега.

– Почему он так странно плавает? – спросила я.

– Он же слепой, – небрежно ответил большой мальчик.

– Все слепые кругами плавают?

– Дурак, – вмешался второй. – Ты ему камнем в голову попал и мозги повредил.

– Сам ты мозгами «тронутый»! Крот сразу так поплыл. Я только хотел узнать – сумеет он выплыть из-под обстрела или нет?

– Ребята! Отпустите его, – робко попросила я.

– Теперь уж лучше прибить, чтобы скорее отмучался, – возразил самый старший.

Краска залила мое лицо. Я вспомнила, как в старом детдоме мы «футболили» кошку, которая пачкала под кроватями. Может, ребята не понимают, что делают плохо? Я тогда тоже думала, что кошка заслуживала наказание.

Круги становились все меньше, а мне делалось все тоскливей.

Неожиданно Шура предложила похоронить крота. Ребятам идея понравилась. В куче мусора нашли коробку из-под обуви. Обернули лоскутами неподвижное черное тельце с белыми крепкими лапками, похожими на лопатки, положили в «гроб» и закопали в прибрежном песке. Потом поставили крест, и Шура тихо пропела над бедным кротом заупокойную молитву.

Ребята разошлись по домам, а я с «домашней» Катей осталась сидеть на бревне у берега. На душе было скверно.

– А что бы взрослые сказали? – в пустоту произнесла я. – Учителя поругали бы?..

– Моя бабушка наверняка бы рассердилась: «Вот ироды! Живую тварь им не жаль. Боженька за это накажет», – сказала Катя.

Мы помолчали.

– Катя, ну зачем они так?

– По дурости, наверно. Не со зла, – шестилетняя Катюша обняла меня за шею и, заглядывая в глаза, добавила: – Не переживай. Они больше не будут.

РИСУЮ

День сегодня теплый, серый, тихий. Медленно иду по знакомой аллее парка. Протарахтела сорока. Грузно оседлала ветку ворона. Я села на лавочку. У самого уха завела нудную мелодию узкокрылая букашка. А вот противный комар. Мошкара тучей вьется над скамейкой. Значит, быть теплу еще долго. Прогнала от себя непрошеных «гостей» и занялась рисованием.