На войне. В плену (сборник) - стр. 37

Только сзади одного горящего дома, на высоком крыльце, с изумлением заметил я сидящую седую старуху-немку. Ее трагически-мрачную фигуру временами освещал отблеск пожара… «Что она переживает? – думал я. – Где ее семья? Почему она осталась? Что будет делать старая женщина, одна на пепелище пожара?..» И я невольно перенесся мыслью в Вильно, к своим. И моей семье война может грозить такими же переживаниями! Долго ли будем мы отступать? Ведь вот уже и граница скоро, а «тыловой» путь все ведет нас дальше и дальше, туда, на свою землю!

Осторожно, почти «перебежками», проходил полк вдоль этой узкой улицы Сталупенена, под летящими горящими головешками и искрами огня, чтобы выйти к мосту через речку.

Вот перешли мы границу. Опять мелькнули мне в глаза неизменно стоящие столбы с немецкими и русскими гербами…

Только когда подошли мы к реке Шешупе, преследование наконец прекратилось; даже перестали мы слышать ненавистное нам жужжание немецких аэропланов.

Переправа через реку Шешупе (понтонный мост) в большом количестве собравшихся здесь войск очень затянулась. Например, нашему полку в ожидании своей очереди пришлось простоять в открытом поле, под сильным ветром и дождем, шесть часов. Я в одном кителе (свою шинель, при отходе, я забыл в окопе за Алленбургским мостом) сильно промок и озяб и старался согреться около своего коня Януса.

Перейдя через Шешупе, укрепились на его правом, высоком, берегу, недалеко от деревни Бартники, построив здесь солидные окопы, местами с двухъярусной обороной. Кругозор отсюда был великолепный, а главное – обстрел в сторону противника – очень хороший.

Простуда на переправе через Шешупе и, в особенности, контузия сказались у меня в виде тупой головной боли и повышенной температуры. По ночам я бредил, голова болела, и все время меня тошнило! Старший полковой врач отправил меня в ближайший полевой госпиталь в местечко Олиту. Пролежав там с неделю, я, перед отправлением на фронт, с разрешения начальника госпиталя съездил в Вильно повидаться с семьей. Возвращался я на фронт вместе с командиром 4‑го батальона подполковником Красиковым, тоже выздоровевшим после своего ранения.

За время моей болезни немцы, преследуя Первую армию, успели местами проникнуть довольно далеко в Литву, почти до Гродно. Это была с их стороны грандиозная и рискованная демонстрация, с целью отвлечь внимание и силы русских от Варшавского фронта. Но они натолкнулись здесь на энергичный отпор со стороны Десятой и нашей Первой армий. Генералы Флуг и Ренненкампф искусными маневрами и упорными боями заставили немцев уйти, а местами почти бежать обратно в Восточную Пруссию. Бои эти проходили в течение сентября и октября.

Вспоминается тот прекрасный сентябрьский солнечный день, когда мы с подполковником Красиковым подъехали на подводе к линии фронта. Издали видно было, как красиво в синем небе в виде светлых облачков рвались снаряды. Мы явились в окоп командира полка. Приветливо, с улыбкой встретил он нас: «А я думал, что вы дольше будете лечиться! Ну, что в Вильно?» Я передал ему письмо и посылку от его семьи. Узнал про успешное продвижение опять к границе после удачного боя под Красно, где отличились наш и 105‑й полки. В полку уже многими ротами командовали младшие офицеры, взамен убитых или раненых ротных командиров. Теперь наступление приостановлено, и идет «окопная война».