На войне. В плену (сборник) - стр. 36
На одном указателе дорог, среди перекрестка, немцы уже успели повысить плакат-карикатуру: от размаха огромного немецкого сапога с чудовищной шпорой летит в пропасть наш генерал Ренненкампф. Было и досадно и стыдно видеть это!
Погода пасмурная, все время дует сильный ветер. На душе тоже пасмурно… При минутной остановке у Тракененского конного завода, сирена-ветрометр жалобно воет нам: слышится в ее звуках не то похоронное пение, не то безотчетный плач детей…
За три дня с 29 августа по 1 сентября наш полк пережил этот кошмарный, отступательный марш на протяжении ста двадцати километров и от фортов Кенигсберга докатился до Литвы (до реки Неман)!
Наша дивизия шла в арьергарде, но особенно крупных арьергардных боев вести не пришлось. Не знаю, чем объяснить, но немцы дали возможность почти всей Первой армии, что касается строевого состава, уйти благополучно; но зато в их руки попало большое количество обозов и всяких складов, в том числе и целый арсенал тех немецких ружей, кои взяты были нами в бою под Гумбиненом.
Когда наша дивизия проходила через Эйдкунен, огромный наш склад с продуктами еще не был вывезен: горы мясных и молочных консервов, сахару, рису, какао и тому подобных припасов, заготовленных для наших госпиталей, достались немцам.
Помню бой под Гросс-Колпакеном (северо-восточнее Даркемена), где немцы особенно насели на наш полк, шедший в арьергарде. Обороняясь, полк успел укрепиться в солидно вырытых окопах, на берегу речки, впадающей в реку Ангерап. Немецкие цепи встречены были сильным огнем наших пулеметов и ружей. Бой затянулся до вечера, когда от артиллерийского огня горели все близлежащие усадьбы…
Немцы первые начали отходить, но и мы спешно свернулись и тоже стали уходить вместо того, чтобы преследовать врага! Все действия казались сумбурными, противными и тактике и стратегии! Почти все, и начальники, и подчиненные, в это кошмарное время стали нервными; пример тому – инцидент с капитаном Кемпинским (впоследствии застрелившимся). Командир полка сделал ему замечание, что после боя у Гросс-Колпакена его третья рота отходила в беспорядке…
Капитан Кемпинский схватился за револьвер и с криком: «Значит – я трус, я – трус?!» – тут же хотел застрелиться… Насилу его успокоили ближайшие офицеры и сам командир полка.
В бою под Гросс-Колпакеном погиб доблестный командир 107‑го Троицкого полка полковник Трусевич. От разрыва гранаты взлетевший ком земли ударил его в ногу и пробил сапог: получилась кровавая ссадина на ноге. Казалось, такой пустяк! Но от засорения ссадины землей произошло заражение крови, так называемый «столбняк» – страшная болезнь, и полковник Трусевич в ужасных мучениях (конвульсии, когда человек сгибается в кольцо) скончался, оплаканный своим полком. Похоронен был в Вильно.
Так как в это время уже обошли левый фланг нашей Первой армии с юга, то от Гросс-Колпакена полк изменил маршрут к северу на Сталупенен – Эйдкунен. К Сталупенену мы подходили темной ночью. Почему-то ожидали здесь найти немцев, шли со всеми мерами охранения.
Огромное зарево горящего города встретило нас. Я со своей ротой шел в головной заставе и первый въехал в город. Жуткое впечатление от горящих среди темной ночи домов целой улицы, треска падающих головешек и полного отсутствия людей!