На трудных дорогах войны. От Кавказа До Балкан - стр. 8
Я не ошибся в выборе этих двух офицеров. Не щадя самих себя и своих жизней, они доблестно воевали, отлично исполняя свой долг. На переправе не было ни одного недоразумения, произошедшего по их вине.
Узнав о моем прибытии, пришел из соседней землянки начальник оперотдела штаба флотилии капитан 3-го ранга А. А. Ураган. Впервые встречаюсь с ним, но первое впечатление хорошее. Он пополнил мои сведения о делах на переправе и признал: конечно, налицо у нас промашка с перевозками – тут повинны и армейские товарищи, и ещё больше мы. Будем вместе исправлять положение.
На южной оконечности косы Чушка находился главный грузовой причал: Дамба. Там базировались почти все суда, там же в землянке обосновался начальник плавсредств капитан 3-го ранга Н. Л. Каневский. Мой давний сослуживец по Одесской базе. Человек от природы острого ума, беспокойный в труде, сильный мореход. Я позвонил ему, сообщил, что приступил к работе, и напрямую сказал: нами недовольно командование армии, поэтому, не ожидая усиления судами, уже с завтрашнего дня надо увеличить перевозки на десять процентов.
Рядом с землянкой дежурного находилась хата и в её конце комнатушка, по соседству с камбузом и столовой офицеров, в ней я и поселился, несмотря на обстрелы и бомбёжки, – не лежала моя душа моряка к землянке, да ещё безграмотно сделанной, такая казалась мне готовой могилой. В глинобитной хате мне показалось уютнее. Перед уходом на отдых я приказал Рыбинскому: с этой минуты дежурного по перевозкам именовать оперативным дежурным Керченской переправы и объявить об этом сейчас же всему личному составу. Даже этой, далеко не формальной мерой я внушал каждому, что отныне в Керченском проливе жизнь надо налаживать по-иному.
Невзирая на близкие разрывы снарядов, я быстро заснул, но ночью проснулся от сильного жара. Пригласил врача, он измерил температуру – под сорок. Печально: начать службу большого значения с болезни. И я приказал врачу: любыми средствами и дозами поставить меня на ноги в считаные дни, мне нельзя болеть. И вообще на войне стыдно болеть, здесь только убивают или ранят. И врач честно взялся за меня. Но приказы старшего бессильны в этом деле. К утру температура сорок с половиной, и я начал бредить и впадать в забытье. Прибыл врач из Темрюка, и меня выхаживали усердно, но температура стойко держалась на критической отметке весь день. Но хорошо помню, ночью при каждом разрыве снаряда я приходил в себя и видел, что комната моя от пламени разрывов хорошо освещается. Медицинская сестра усердно меняла компрессы и давала различные лекарства. Но никакой пылающий жар не стёр в моей памяти событие, происшедшее на второе утро болезни. Меня звал по фамилии низко наклонившийся над моим лицом какой-то человек, с хорошо знакомым голосом:
– Деревянко! Это Петров. Проверял работу переправы. Привез своего врача, он подтвердил правильность диагноза и лечения ваших врачей. У тебя большая температура, но заболевание не самое страшное, воспаления лёгких нет, но есть коварная болячка – воспаление плевры. Скоро всё пройдёт. Теперь будешь знать, как одеваться в полёт в открытом всем ветрам самолёте. Как поднимешься, сразу приезжай ко мне на КП в Крым, ты мне очень нужен со своим одесским опытом. Будем вместе выправлять положение с переправой войск и грузов – на подходе стрелковая и пластунская кубанские дивизии. Вчера переправа перевезла уже немного более обычного. До скорой встречи на плацдарме.