На таёжной тропе - стр. 5

– Уходи! – говорю ей. Она останавливается, молча внимательно рассматривает незнакомку. Свиду выглядит вполне безобидной: «Тёмно-бурое лицо… – вроде бы миролюбиво?!.. – глаза внимательно глядят в мои, – думают, решают…».

– Уходи!.. – говорю, как можно спокойнее. На секунду появилась надежда, что уйдёт. На секунду у неё появилось сомнение: «Не отойти ли?..». И тут! – ору: «Господи! Спаси!», – поняла по выражению медвежьих глаз: «Хищница приняла решение не в мою пользу». – Лютый зверь! Хищник! Она стоит в метре от меня! Знаю, чувствую, – сейчас последует удар, однако стою ещё, решая, как спастись. – Бежать бессмысленно. Медведь вмиг сомнёт, и шага сделать не успею.

Правая рука (лапы медведя охотники именуют руками) бьёт по левому плечу! Чувствую ожог боли, однако стою на ногах, не падаю. Смотрю на руку: рукав энцефалитки ударом когтей разорван насквозь. Понимаю, что медведица «стукнула» не на полную мощь – удар проверочный. – Кость не сломана. Боль терпима. Хотя, может, лишь сгоряча не чувствую. Дальше ждать нельзя, – последует новое нападение, – она решилась, поняла: «Я не ответила на агрессию, не убежала, значит – не опасна», – зверь ситуацию оценил верно. Мгновенно мозг осознаёт всю беспомощность и трагичность ситуации, вероятность жуткого исхода оказаться в ближайшие минуты съеденной медведями заживо. Непроизвольно, сам собою, вырывается крик о помощи:

– Господи, помоги! – взываю к Богам Земли и Духам тайги. Одновременно смотрю вправо, влево, ища выход: «Бежать до ближайшего дерева?.. – не успеть! Залезть на сосну?.. – не успеть!». Делаю шаг влево за ствол молоденькой ближайшей сосенки; прикрываюсь им от прямого повторного удара смертоносных лап. «Господи! Помоги!», – всецело понимаю, что охота началась! – Только не моя… – а её!.. – не на неё, а на меня! Я теперь… – подраненная беззащитная мышка в лапах охотящейся гигантской лютой кошки!», – мозг всё-всё знает! – «Машка – мамашка, – совсем не букашка! А могучий безжалостный хищник! И она ловит меня, как зверь ловит беззащитную дичь – оленя, лося; так и кошка ловит мышку! Только теперь мышь – это я! А кошка – это медведица, – голодная, с голодными медвежатами; не нагулявшая на длинную лютую северную стужу спасительного жира.

Зверюга норовит ухватить меня зубами, зацепить лапой. Прячусь от зубов и когтей за голенькой сосенкой, прыгая, точно боксёр на ринге: в право – в лево; в право – в лево, заслоняясь не кулаками, а тонюсеньким стволиком хилой сосны от прямого, сокрушающего жизнь, удара лапищ.

Ударить на полную мощь лапой «дичь» медведице мешает ствол, за которым пытаюсь прикрыться. – Глаза в глаза… – ровно боец в бою накоротке!.. Изворачиваюсь от зубов и когтей. Хищница не бьёт напрямую, – она боится ушибить о ствол свою ручищу и четко то понимает, – бережёт себя! Зубами также пока ей никак не удаётся схватить человека, – мешает тот же ствол деревца и мои скакания.

Вскинуть ружьё для выстрела не получается, – не успеваю уклоняться от клыков, когтей, и длина ружья меньше, чем расстояние между мной и пастью, – меньше метра! Медведица висит надо мной – сверху! Я ниже её! Нахожусь под ней! И защищает пока от клыков и когтей лишь только сосна. – Господи! Спаси! Господи, спаси! Господи, спаси! Уйди! Уйди!– кричу, всецело веря и надеясь на Бога. Рефлекторно вспомнила только его! До мозга доходит: долго так продержаться не смогу и бесполезно! Зверь движется намного ловчее и быстрее меня. На мне обуты тяжеленные резиновые сапоги – болотники, сверху навьючен станковый рюкзак, ружьё в руке и… – возраст не в мою пользу, давно нет девичьей прыти и проворства. …Спрыгиваю, подобно боксёру влево, зверюга прыгает – влево, наперерез, пытаясь схватить зубами, лапами сшибить. Тут же маятником сигаю вправо, зверь соскакивает прыжком, как тигр, – вправо наперерез, надеясь поймать. Уворачиваюсь от очередного удара. Понимаю: моих сил хватит при подобном поединке едва только на секунды… – дыхание катастрофично учащается, сбивается, ощущаю усталость, силы иссякают…