На практике в лесу - стр. 6
– А нам в музее сказали, – решил поговорить и Генка, – что какой-то Степан Бобров был здесь геройским подпольщиком. Это не он?
– Он самый, – почесал обросшую сивой щетиной скулу Вася. – Он сейчас безвылазно в лесу с бабой своей, с Тонькой Подстилкой проживает. Как медведь в берлоге…
– Почему с «подстилкой»? – надумал побеседовать и Витька.
– Так, Тонька в комендатуре у немцев работала, – теперь Тараканов поскрёб пальцами макушку. – Она, говорят, немецкий хорошо знала, потому её туда и взяли. Мне, когда немцы пришли, двенадцать было, а им со Степкой лет по восемнадцать, поди. Они десять классов в сороковом закончили. Помню я их. Я тогда в пятый пошёл. А они на трибуне стояли за ручку… Счастливые… Отличники… Мать их… Вот ведь как жизнь повернуться может… Поехали они в Москву. Поступать. В университет, стало быть. Тонька поступила, а Стёпка нет. В армию его не взяли, он хромой с детства. Ногу ему телега переехала, а потом чего-то там срослось не так. Короче, остался он в Зуйске. В кочегарке работал. Все удивлялись: чего это он в кочегары пошёл? Его и в школу пионервожатым звали, и в клуб – заведующим. А он… Впрочем, это его дело…. А как война началась, так и Тонька вернулась. Как уж у них всё развивалось – не знаю, не до них тогда было. А в сорок третьем Стёпку арестовали, мол, подпольщик. Потом он сбежал… Сказывают, что Тонька всё через своего полюбовника немца побег устроила. Малость погодя Стёпку ранили и как-то отправили на большую землю. Вот. А Тоньку ещё в сорок пятом судили. Дали десять лет. Стёпка потом приехал, кричать везде стал, что Тонька в комендатуре по заданию подпольщиков работала. Оговорили, дескать, её злые люди. Ему не верили, мол, выгораживает зазнобу свою. Куда он только не совался: и в область ездил, и в Москву, только всё попусту. Как тут докажешь, если из подполья у нас в городе никого кроме Стёпки и не осталось, а как Тонька с немцами якшалась, так это любой видел. Короче, озлился Стёпка на всех, поехал в Сибирь и поселился там возле лагеря, где Тонька срок мотала. А как ей освобождение вышло, Стёпка с Тонькой вернулись сюда. Стёпка лесником устроился, и уж который год живут они в лесу. В самую глушь забрались. Там болото рядом нехорошее, поэтому из наших туда редко кто ходит. Старики говорили, что нечисти там полно. В том болоте кулаки здешние красноармейцев из продотряда утопили и теперь по ночам выходят красноармейцы в одних кальсонах и ищут – кому бы отомстить. Сам я их не видел, но мне всё это знающие мужики рассказывали. Те врать не приучены… А Стёпке всё по барабану… Раз в месяц он придёт в город, зарплату получит, прикупит чего надо и опять в берлогу свою. Тонька в городе совсем не показывается…
Вася замолчал и посмотрел на ехавший по улице грузовик. В кузове грузовика сидели солдаты с красными погонами. За грузовиком ехал милицейский «уазик».
– На той неделе в соседнем районе «зеки» дёру дали, – потёр кулаком глаз Вася. – Ищут теперь их по всей округе… Пойду-ка я домой, а то загребут под горячую руку да в «кутузку» определят. Неудобно тогда перед Анатолием Ивановичем получится, он мне уж раз пятый последний шанс даёт, а у меня всё не славу богу. Да и условка только через полгода закончится. Пойду… Короче, пацаны, кто начнёт рыпаться, сразу по скверу бегите, а там за оградой направо моя изба. В окно стукните, а я уж тогда их всех разгоняю. Возьму дубину и… Вот так-то, щеглы…