На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945 - стр. 27
Я со своим эскадроном находился на канале, пытаясь форсировать его. Все мосты были уничтожены. Кроме того, французы пустили ко дну все речные суда и лодки. С противоположного берега по нам били снайперы. Когда я бросился было к одной противотанковой пушке, чтобы скорректировать огонь, меня ранило в правую руку. Пистолет полетел в сторону, кончики пальцев как срезало, кровь хлынула потоком. Как вспоминал потом мой денщик, Эрих Бек: «Наконец мне удалось подогнать бронемашину. Я начал усаживать туда моего шефа, он так и обвис у меня на руках. “Бог ты мой, – подумал я, – вот так дела с ним!” Однако уже на следующий день он вернулся к нам с рукой на перевязи».
Штурмовые отряды доставили нескольких пленных, которых я допросил. Пришлось долго уговаривать их дать показания, и в конце концов выяснилось, что противостоявший нам британский батальон принадлежит к Гвардейским гренадерам. Командир его был моим старым приятелем, с которым мы сиживали в «Марлборо Клаб» в Лондоне незадолго перед войной. «Насколько же все это бессмысленно», – подумалось мне тогда.
Ночью мы переправились на резиновых лодках и, преодолев незначительное противодействие, сумели создать предмостное укрепление (плацдарм) на неприятельском берегу. Саперы навели понтонный мост, змеей заструившийся через реку среди затопленных барж и лихтеров. Во время форсирования водной преграды, вылившегося в ожесточенную схватку, Роммель, стоя на берегу и корректируя огонь, служил отличной мишенью для противника; люди рядом с ним то и дело падали раненными или даже убитыми. Он будто бы и не замечал происходящего и вновь увлекал нас вперед своим героизмом. Однако только с вступлением в дело «Штука» (пикирующих бомбардировщиков Ju-87) удалось наконец успешно завершить переправу.
Тем временем британцы решили, пусть и без французов, перейти в контратаку восточнее Арраса, у нас на правом фланге. Одному из наших стрелковых полков пришлось вынести на себе основной груз натиска противника. В тот момент наши танки находились уже западнее Арраса. Обстановка становилась все более сложной – критической, а потому Роммель вновь решил лично вступить в дело. Ко всему прочему, британцы атаковали новыми танками, «матильдами», которые, хотя и были тихоходными, отличались очень хорошим бронированием; перед ним 3,7-см противотанковое оружие оказалось бессильным. Роммель сразу все понял и тут же ввел в дело батарею 88-мм зениток. Он лично руководил наводкой 88-мм, что позволило один за другим уничтожить свыше 30 британских танков и вынудить остальные к отступлению. Пока шел бой, Роммель даже не заметил, что один из его офицеров, стоявших рядом с ним, был убит. Бои на канале Ла-Бассе и под Аррасом продлились несколько дней и обошлись дивизии в самые большие потери из всех, которые она понесла до того момента в ходе боевых действий.
Нетрадиционные тактические методы Роммеля встревожили генеральный штаб. Даже Гитлер пожелал приостановить стремительный прорыв и приказал временно прервать наступление. Однако Роммель сказал нам:
– Я должен использовать ситуацию нам на пользу, и я сделаю это. Противник наш откатывается, и мы не имеем права позволить ему закрепиться.
Мы верили ему, соглашались с ним и шли за ним.
С двух береговых плацдармов мы одновременно рванулись вперед и 27 мая вышли в район к югу от Лилля. Танковый полк ночью прорвался еще дальше и ранним утром у Ломме блокировал важную дорогу из Лилля в Дюнкерк. Мы очень страдали от пыли, въедавшейся в наши лица, пропитывавшей одежду и покрывавшей технику. Пыль набивалась в рот, и у нас не проходило ощущение, что мы все время жуем сухое печенье.