На один удар больше - стр. 5
Но, верная решению не унижаться до разборок, спокойно отозвалась:
– Конечно. Езжай.
– Дядь Денис, но я в «Vialand» только с тобой хотел! – взмолился Митя. – Там комната страха – жесть, чисто для настоящих мужчин, теть Таня испугается!
– Танюшка у нас ничего не боится, – ласково посмотрел на нее Богатов.
Она ответила ледяным взглядом и промолчала.
Денис прижал ладони к груди:
– Ребят, мне правда дико жаль!
Митя еле сдерживал слезы. Богатов снова обернулся к Тане:
– Ты ведь сама всегда говорила: работа – святое.
– Полностью с тобой согласна, – отозвалась сухо. – Езжай. Работай.
– Что хоть за экспедиция? – убитым голосом спросил Митя.
– Ох, не могу я рассказывать, не мой секрет…
– Да, Митя, не для детских ушей, – подхватила Таня.
Денис метнул на нее быстрый взгляд и ответил:
– Хотя ладно. Минимальные вводные дам. Митяй, ты знаешь, как раньше назывался город Калининград?
– Э… что-то немецкое. Кенигсберг?
– Да, умник. У него интересная история. Основан город в тринадцатом веке немецкими крестоносцами, в начале восемнадцатого вошел в состав Прусского королевства. В Семилетней войне, при Елизавете Петровне, Кенигсберг пал и стал частью российского государства. Но спустя несколько лет ее преемник Петр Третий решил отказаться от всех завоеваний на территории Пруссии, и город вновь стал немецким. Оставался им вплоть до Великой Отечественной войны. Наши вновь взяли его в апреле сорок пятого города и назначили самым западным городом СССР.
Таня внутренне кипела – самое, конечно, время для исторических экскурсов! – но, верная принятому решению, молчала. Богатов тем временем продолжал разливаться:
– На тот момент в городе оставалось примерно сто двадцать тысяч мирных жителей, немцев по национальности. Поначалу была идея – всех перевоспитать, превратить в советских людей. Специально для них стали выпускать газету «Нойе Цайт», то есть «Новое время». Комсомольским активистам на собраниях советовали учить язык Шиллера и Гете. Но в сорок седьмом году ситуация резко изменилась, и всех немцев решили депортировать – к счастью для них, не в Сибирь, а на историческую родину. Постановление об этом приняли одиннадцатого октября, а двадцать второго – уже отправили первый эшелон с вынужденными переселенцами.
Садовникова показательно зевнула. Однако Митя слушал с интересом.
Богатов продолжал:
– С собой немцам разрешали взять немного – максимум триста килограммов личного имущества на семью. У многих, после всех военных лишений, и такого веса не набиралось. Но конечно, среди огромного количества депортируемых имелись и зажиточные господа. И забрать с собой все свои накопления они не могли никак – боялись, что нажитое при пересечении границы банально конфискуют. А что-то и не подлежало транспортировке. Как вывезти, к примеру, коллекцию старинного фарфора? В обычный вагон, на нары, набивалось минимум по сорок человек, в багажном – никто бы не стал церемониться с хрупким грузом. Вот и решали вынужденные переселенцы до поры свои сокровища спрятать, а потом за ними вернуться. Калининградская область до сих пор – одна из самых богатых в России по количеству кладов.
У Мити загорелись глаза:
– Дядь Денис, так это за кладом экспедиция?
А Таня вкрадчиво добавила:
– Прошло почти восемьдесят лет. Почему клад нужно именно вместо отпуска искать?