На грани чувств - стр. 22

— Был. Полгода назад, — словно читая мои мысли, произносит Моис.

— А как люди посмотрят? Соседи что подумают? — принимаю последнюю попытку защитить себя и, главное, ее от безумства. — Да в нас же, сука, будут тыкать пальцем!

— Все может быть…

— А если кто заяву накатает, мол, совратил малолетнюю? Об этом вы, блять, подумали? — скольжу по парням испепеляющим взглядом и, видя их задумчивые лица, грустно усмехаюсь. Тоже мне сводники, блять, нашлись.

— Боишься? — вопрос со стороны звучит неожиданно, и я дергаюсь, будто кто-то посторонний пробрался в самую душу и вывернул ее наизнанку. Нашел слабые места и давит, давит.

— Да, — сдаюсь, признавая очевидное.

Мне реально страшно сделать первый шаг и, не дай бог, облажаться. Мандаринка, она же такая ранимая. Если у нас ничего не получится, это ее травмирует. Очень сильно.

— Тогда мучайся… — равнодушно звучит Кот, чем особенно меня раздражает.

— Ты же сейчас несерьезно? — не веря словам, смотрю на него, пытаясь выловить хоть толику вранья или сомнения. Ничего.

— Вы целовались? — следующий вопрос как удар под дых.

— В ночь перед отъездом. — И я до сих помню вкус ее сладких губ.

— Тогда серьезно. Тебя ломает трындец как, — сказав последнее, он спокойно направляется в сторону автобуса, где собрались все наши.

— А я, бля, не вижу? — кричу ему в спину, позабыв о контроле эмоций.

— Знаешь, мой тебе совет: попробуй построить с ней отношения, иначе я не позволю, чтобы ты меня прикрывал, — остановившись и встав вполоборота, произносит с лукавой улыбкой на лице боец спецотряда.

— Пошел к черту! — все, на что меня хватает.

13. Глава 13

Алина

За две недели я успела себя накрутить до такого состояния, что коснись меня, и я взорвусь, как вулкан Санта-Мария, что унес когда-то жизни шести тысяч человек. Меня трясет, как стиральную машинку во время отжима. Ну, знаете, когда она ходит ходуном и тарахтит. Так и я, хожу весь день и бухчу себе под нос, при этом не переставая трястись, словно испуганный котенок.

Чертовски хочется, чтобы меня обняли и прижали к сильному мужскому телу с цитрусово-древесным ароматом. И просто сказали, что все будет хорошо. Ведь такое уже было в пятом классе, когда я получила двойку. Я жуть как боялась попасться на глаза Антону. Не знаю почему, но мне тогда показалось, что из-за той двойки он отправит меня в детдом. Но все обошлось, когда он нашел меня в шкафу среди вещей. Тогда он сказал, что двойка — это ерунда и в жизни будут ситуации страшнее и сложнее. Ну, в чем-то он прав.

День сегодня не заладился с самого утра, а все потому, что скоро должен вернуться Антон, а у меня ничего не готово. Ни-че-го! А еще я нервничаю и не знаю, как себя вести. Наброситься на него и зацеловать, потому что я до чертиков по нему соскучилась. Или строить из себя заботливую сестричку с амнезией.

Очень сложный выбор.

Глубоко вдохнув и поставив противень с курицей и картошкой по-деревенски в духовку, решаю действовать по ситуации. Довольно опрометчивое решение, ну и черт с ним. Другого выбора у меня нет. Пока запекается горячее, режу овощной салат, периодически закидывая в рот маслины с анчоусами. И когда время доходит до них, понимаю, что жестяная банка пуста. Такое бывает только в том случае, если у меня по-настоящему паршиво на душе. Что поделать? Маслины тот еще антидепрессант.