На этот раз — это точно конец - стр. 21

— Ларис, я не каталась на лыжах с горных склонов, я на них вообще не каталась. Я сломаю себе шею.

— Светелкина, мир не без добрых людей, нам помогут.

— Нам? Так ты тоже в первый раз?

— Я люблю коньки, а горы просто люблю.

 Залпом выпив еще бокал вина, я продолжила:

— А клуб скалолазов? Надеюсь, ты запланировала просто экскурсию?

— Вот еще, даже не мечтай. Быть в горах и не забраться на скалы!

— Ну, в принципе, о чем я расстраиваюсь: когда сломаешь себе шею на лыжах, падение в пропасть уже такая мелочь, — зло пошутила я.

— Вот и умница, бояться надо не темноты, а света…особенно счетов на него, — рассмеялась Лариска. — Сейчас идем в номер, нужно хорошенько отдохнуть, подъем в пять!

— Зачем вставать в такую рань? Я мечтала выспаться…

Лариска гордо вышагивала впереди меня.

— Ты знала, что Раневская была влюблена в Пушкина?

— Это ты к чему? Нет, не знала.

— Расскажу тебе на ночь, чтобы сладко спала.

***

— Светелкина, подъем! Нас жду великие дела! — проорала мне в ухо Лариска.

Я открыла глаза. За окнами было темно.

— Который час?

— Соня, непозволительно поздно! Утренние трассы самые лучшие! Поторопись!

Я смотрела на подругу и не верила глазам: она была в полной боевой готовности. 

Вытащила себя из постели огромным усилием воли.

— У тебя сорок пять секунд, зажигаю спичку на время! 

— Я тебе что, солдат? 

Через двадцать минут мы вышли из номера, и тут Лариска спросила:

— Ну как спалось? Какие видела сны?

Я от такой наглости даже чихнула и громко заявила:

— Мне снился Пушкин из сна Раневской.

— Ладно врать-то, вчера, когда я тебе пыталась рассказывать ее сон, ты уже спала.

— Ну почему же, я точно помню, что он ей сказал, когда она призналась в своих чувствах, — злорадно произнесла я. — «Оставь меня в покое, старая ... Как ты надоела мне со своей любовью».

Лариска расхохоталась, я же чуть ли не у самого уха услышала мужской голос:

 — Ничего себе! Из красивых губок — и такие грубости с утра.

Лариска от неожиданности взвизгнула и задала очень умный вопрос:

— Кто здесь?

Обернувшись, я, собственно говоря, увидела, кто был здесь.

Красавец! И еще раз красавец! Конечно, нам с Лариской было видно только лицо, все остальное находилось в сплошной брендовой экипировке ярких цветов, но и этого было достаточно! Умопомрачительные глаза, идеально ровный нос, губы, к которым так и хочется прикоснуться, а еще борода, как у Тони Старка… У меня перехватило дыхание.

— Вау! — издала воинственный клич Лариска. — Алиса, — выдала она и протянула незнакомцу руку с маникюром омбре.

Я в недоумении посмотрела на Лариску: «Почему Алиса?» Чуть позже дошло, как до верблюда на вторые сутки: на нее подействовал блокнот-талисман «Алиса Чудесная». 

Незнакомец, естественно, был не робкого десятка, нежно пожал Ларискины пальчики:

— Иван. 

Я только раскрыла рот, чтобы назвать свое имя, но он кивнул нам и быстрым шагом удалился по коридору. 

— Светелкина, рот закрой! 

Первоначальная обида от его неучтивости по отношению ко мне сменилась вспыхнувшим гневом:

— А вот и Пушкин из сна! Чтоб его!

— Милашка, а какие у него нежные руки…— мечтательно произнесла подруга, явно желая позлить меня еще больше. — Ну ладно, не пыхти, как самовар, человек торопился, как и мы. Ой, а время- то, мы сейчас опоздаем!

Лариска дернула меня за руку, и мы ринулись вперед — навстречу адреналину. На ходу она крикнула: