Мякоть - стр. 37

Он был одним из множества.

А Рыбкин смотрел на Сашку.

И она впервые за весь фильм повернулась к Рыбкину.

Посмотрела на него именно на этом эпизоде.

Подняла брови и дернула подбородком вверх:

– Что?

– Я тебя люблю, – сказал Рыбкин.

Первый и последний раз.

Ей.

– Хорошо, – сказала она.

И больше ничего.

…

Рыбкин больше не смог уснуть. Он пошел в душ, включил воду. Выдавил на ладонь гель, гадая, что могла поставить в гостевую ванную Нинка, ощутил запах апельсина, улыбнулся, стал намыливать голову. Может, снова заявиться в эту парикмахерскую? Будет ли там Сашка, если ее нет дома? Она же отпрашивалась с работы. Отпрашивалась, когда появился он. Хотя никогда не просила у него денег. Ни копейки. Как она жила, когда его не было рядом? И жила ли? Или он был рядом всегда? Последние месяцы так уж точно. Уходил на работу, словно выбрасывался без парашюта из летящего в облаках самолета. Возвращался домой словно, планируя в облаках, вновь натыкался на тот же самый самолет. А когда все-таки каким-то чудом оказывался в собственной квартире, то неизменно ловил взгляд Юльки.

– Ну ты, предок, даешь! Что? Во все тяжкие?

– Считай, что у меня запой, – отвечал он дочери.

Почему он почти не натыкался на Ольгу? Потому что она не выходила из своей комнаты или как почти всегда в последние годы обитала в особняке собственного отца?

Рыбкин включил холодную воду и через мгновение уже ясно представлял себе, что летит в бездонную пропасть вместе с ледяными струями какого-нибудь водопада. Какова высота самого высокого водопада в мире? Метров восемьсот? Сколько секунд лететь? Шесть? Семь? Черт… Логист, мать твою…

…

Борьку пришлось расталкивать, а потом ждать, когда тот выберется из душа и проглотит приготовленную Рыбкиным яичницу.

– Ерунда, – ворчал Борька, путаясь в штанах. – Совещание в одиннадцать. За три часа по-любому успеем, даже с пробками.

– Вот, – укоризненно кивал Рыбкин. – А вы все меня заклевали. Все, начиная с тестя и заканчивая Корнеем, даже мой Антон подключался. Надо строить дом, надо строить дом. А потом тратить четверть суток на дорогу от дома и обратно домой.

– Не, не всегда четверть суток, – хихикал Горохов. – Обычно получается быстрее. Но все равно. Дом – это дом.

– Наверное, – готов был согласиться Рыбкин.

Пожалуй, это было бы хорошо. Приезжать домой, где тебя ждут. Однажды он сказал это Юльке. Мол, хорошо приезжать домой, если тебя ждут дома. Юлька ответила тут же:

– Купи собаку.

– Зачем? – не понял Рыбкин.

– Она тебя будет ждать без всяких предварительных условий, – пожала плечами Юлька. – И радоваться будет честно.

– И грызть обувь, – добавил Рыбкин.

– Случается, – кивнула Юлька. – Но только с собаками.

Водителем Горохов был так себе. Суетился за рулем, дергался и дергал машину, не соблюдал дистанцию, но хоть ехал в нужную сторону. Он и жил так. Тоже в нужную сторону.

– Вот скажи, – как обычно начал он очередной разговор. – Что бы ты делал, если бы не твоя Ольга?

– Ты о чем? – посмотрел на телефон Рыбкин.

Сашка так и не брала трубку, а Кашину он решил позвонить позже.

– Ну вот смотри, – Горохов наконец перестроился в левую полосу и хоть немного ускорился. – Если бы не было Ольги, ты бы не познакомился с ее отцом – собственным тестем. Он бы не поднял тебя из мелкого клерка до начальника отдела, который ты по сути и создал. И ничего не было бы. Ты бы не дослужился до директора. Не стал бы совладельцем. Вспомни, как все начиналось. Твоя мать сказала, что один добрый человек может взять тебя на работу. Ты пришел наниматься, столкнулся со мной. Обнялись, вспомнили институтские годы. Меня не сразу взяли, хотя я тоже не просто так в этой конторе появился, а тебя сразу. И сколько теперь у тебя акций? Один процент? Два? При наших объемах это рог изобилия до конца жизни. Разве не так?