Мы, Николай II. Третья часть. Годы 1914-..... - стр. 3
– Ваше Величество, Ваш выезд в Европу будет крайне отрицательно воспринят нашими потенциальными союзниками и вообще может ослабить наши переговорные позиции в дальнейшем.
– Не обо всём же союзникам стоит знать, мне ли Вас учить в этом вопросе?
– Такие масштабные переговоры сложно сохранить в тайне.
– Согласен, наша последняя встреча в Балтийском порту в 1912 году освещалась слишком широко и подробно. А что, если не привязывать нашу новую встречу к историческим датам, а встретиться всем троим инкогнито на какой-нибудь нейтральной территории?
– Только не в Европе, которая буквально кишит разномастными шпионами.
– И не в Турции, где мой выезд не останется незамеченным…
– А что, если нам заручиться поддержкой Вудро Вильсона и организовать встречу в Американских штатах?
– Нет, это далеко, да и авиасообщения пока нет, а плыть неделями – бессмысленная потеря времени, да и слишком большой риск засветиться. Хотя, – я рассмеялся, – это отличный вариант отправить Франца Иосифа побыстрее к его праотцам из весёлой семейки Габсбургов.
Глава 62
Аликс была в это сумрачное утро особенно печальна и молчалива. Она периодически переводила взгляд на промокший парк за окном, а потом грустно вздыхала, правда, стараясь делать это тихо и незаметно.
Помимо Аликс с нами сегодня завтракали Пётр Аркадьевич Столыпин и Григорий Ефимович Распутин. Отношения между ними были гораздо лучше, чем в оригинальной версии событий, известной в этом мире лишь мне, однако полного доверия не было, не говоря уже про дружбу. Признаться, меня это вполне устраивало. Вполне достаточно дружеских отношений между премьер-министром Столыпиным и министром внутренних дел Добржинским. Антон Францевич сегодня отсутствовал по причине плохого самочувствия. В сырую погоду у него начинались проблемы с дыханием. И, хотя придворные врачи, обследовав лёгкие Добржинского, ничего серьёзного не нашли, с каждым годом недуг его становился всё заметнее. Я мог бы предположить, что это как-то связано с раком на ранней стадии, но старался гнать эти мысли, ибо сделать ничего не мог – известных мне лекарств не было и в помине, да и, признаемся честно, и в наше время их эффективность вызывает большие вопросы. Распутин периодически работал с Антоном Францевичем, производя эффектные пассы руками над его грудной клеткой и шепча молитвы. Становилось лучше, но только до первой непогоды.
А что вы хотите? Добржинский и так уже прожил на два десятка лет больше, чем ему было отведено природой. А тут ещё стрессы, покушения, заговоры. Многие события я оставляю за чертой своего повествования, ибо непосредственным свидетелем их не был, да и закончилось всё благополучно, так что же бумагу марать? Делюсь только самым важным.
– Уважаемый супруг, – Аликс с возрастом перестала при посторонних называть меня Ники. Да и какой, к чёрту лысому, Ники – 46 годочков, пятеро детей, да ещё и 1/6 часть земной суши на плечах. – Сестра Ирен пишет, что её супруг Альберт Вильгельм Генрих, который, как ты помнишь, состоит в чине гросс-адмирала, буквально разрывается между кабинетом Вильгельма и генеральным штабом. Там явно что-то готовится, и блюдо, испечённое на этой кухне, вряд ли России и миру придётся по вкусу.
– Войны германцы жаждут, – внезапно развил мысль Распутин, за что удостоился укоризненного взгляда Петра Аркадьевича Столыпина, предпочитавшего не встревать в разговоры царственных супругов.