Мы не ангелы - стр. 8
– И сколько у вас сотрудников?
– Сейчас семь человек.
– И сколько времени, по-вашему, следует «заложить» на нашу притирку?
– Неделя на индивидуальные проверки. И не менее трех недель на установление наиболее эффективных сочетаний.
Значит, месяц. Черт, и ведь он прав, быстрее не получится. И собственно проверки – это не работа, их по верхней ставке оплачивать никто не подряжался.
– Тогда я хотела бы уяснить рабочий график, в смысле как часто мне придется сюда приезжать. Потому что из дому Вы ведь мне проходить проверки не позволите?
– Нет, для чистоты эксперимента вся работа должна проходить только здесь.
Кто б сомневался…
– И, что, следует появляться здесь прямо каждый день?
– Ну, что Вы, присутствие обязательно только через день, воскресенье – выходной, но если возникнет надобность, то руководство вправе попросить сотрудников о суточном дежурстве, естественно, с последующими двухдневными отгулами и соответствующими выплатами за переработку.
А вот и пряник.
– Кстати, Вам придется подписать согласие на неразглашение любых, полученных в процессе работы сведений.
И кнут тоже не замедлил появиться. Мне тут же подсунули, видимо, стандартную местную форму соглашения. В принципе, ожидаемо. Будем подписывать.
– Будьте добры, Ваш паспорт и заполните, пожалуйста, заявление о приеме на работу по приложенному образцу.
И пока я, высунув язык, царапала заявление, этот баранами покусанный, добрался до данных моего паспорта и начал вытаращивать глаза:
– Сергеева Инге… борга? Ви… тольдовна?!
Твою ж! Вот теперь я точно знаю, что справки обо мне вы наводили не по официальным каналам, а через Локи и иже с ним. Иначе ты бы сейчас не изображал вытащенную из воды рыбу. А когда заказывал пропуск на инициалы И. В., небось представлял себе какую Ирину Викторовну. Или, на худой конец, Илону Васильевну. Непонятно еще как выговаривал неожиданно выданную мною Ингу.
И что, опять рассказывать про привет из прошлого? О том, что когда-то мой папаня, давно обрусевший латыш, после развала Союза внезапно почувствовал не то зов предков, не то притяжение Родины и бодро рванул в Ригу к каким-то полумифическим родственникам с криком «Вот теперь-то мы займемся бизнесом и развернемся!» И как сначала посылал маменьке победные реляции о преодолении сопротивления местных бюрократов при установлении исконного гражданства, а потом даже расщедрился на один денежный перевод, после чего внезапно затих и с годами растворился на территории бывшей страны? Кому это интересно? Но что да, то да, имечко с фамилией я получила от него вполне себе экзотические. Спасибо хоть, какой Брунгильдой не обозвал, ибо, судя по маменькиным рассказам, с него бы сталось… Потому и оставила себе после развода фамилию бывшего мужа, чтоб таких идиотских вопросов было поменьше, нет, ведь, и этот туда же…
Это еще спасибо Конституционному суду Российской Федерации, когда-то постановившему, что национальность не может иметь юридического значения для статуса гражданина, потому что гражданство РФ является единым и не зависит от оснований его приобретения. А то бы поимела я дополнительного геморроя с объяснением своей национальности при той дикой смеси, которая мне от предков перепала. Это у меня дед со стороны отца латыш, причем наполовину, а наполовину, на минуточку, швед. А львовская бабка за-ради интереса наполовину полька, наполовину австрийка. А по маменькиной линии пробегают и суровые сибирские егеря, и белорусы, и да, все-таки русские, и даже какие-то восточные люди. Отсюда, кстати, мне досталось и высокое расположение бровей, и миндалевидный разрез глаз. Что вкупе с унаследованной от папани белобрысостью обеспечило достаточно необычную внешность.