Мы над собой не властны - стр. 38
По этим улицам она гуляла когда-то с поклонниками – пройтись по Джексон-Хайтс считалось престижным. После киносеанса заходили в кафе-мороженое «У Джана» перехватить гамбургер и молочный коктейль, а потом очередной полный надежд юноша вел ее прогуляться по Тридцать седьмой авеню, прежде чем отвезти домой на метро. Иногда она тащила кавалера в какую-нибудь боковую улочку – не для того, чтобы пообниматься в укромном месте (хотя и это случалось), а просто полюбоваться на здешние дома, мечтая о том, что когда-нибудь и она будет в таком жить.
Иногда и сейчас к ней возвращалось это ощущение безграничных возможностей – тогда она бродила по улицам, пока это ощущение не пройдет и привычные кварталы не покажутся до странности чужими. Остановившись возле ресторана «У Артуро», Эйлин смотрела через окно, как обедают парочки или родители с детьми передают друг другу тарелки. Когда же она сможет вот так неторопливо обедать с Эдом, наслаждаясь идеально поджаренными гренками и разливающимся по телу приятным теплом от бокала красного вина? Неспешно выбирая в меню то или другое аппетитное блюдо? На такое всегда должно находиться время, иначе и жить незачем, считала Эйлин.
Необычно жарким весенним днем Эд сидел за столом в трусах и майке. Эйлин уже ненавидела этот письменный стол, тускло-коричневый, весь в пятнах и с ободранными ножками. Она знала, что от него не спастись, – он всюду будет следовать за ней.
Для Эда с этим столом было связано одно из редких счастливых воспоминаний об отце. Эд был тогда уже совсем взрослым. Отец, придя с работы, велел ему собираться, они вместе поедут в город. В чем дело, не говорил. Они приехали в контору «Чабба».
– В кабинетах было пусто, всю мебель как вымело, – рассказывал Эд. – Отец привел меня в кладовку. Там стояли стул и стол – его рабочий стол со стулом. Отец попросил знакомого грузчика их придержать. На следующий день в контору должны были завезти новую мебель. «Садись, – сказал отец. – Загляни в ящики. Представь, что ты здесь работаешь». Странно было, что он за мной наблюдает. Обычно не отец, а мама заглядывала мне через плечо, когда я работал. «Ну что, удобно?» – спросил отец. «Еще бы! – ответил я. – Чудесный стол». Отец… Конечно, сказал в своем духе: «Вот и хорошо. Теперь я наконец смогу читать газету за кухонным столом». Но я видел, что он рад сделать для меня что-то хорошее.
Поначалу Эйлин растрогалась, а теперь уродливый стол казался ей символом ограниченности мужа, его неспособности видеть дальше той убогой обстановки, в которой он вырос.
Она смотрела, как он работает, как нелепо торчат из трусов бледные, незагорелые ноги, и ждала: хоть бы обернулся, на одну-единую минуту повел себя как нормальный мужчина. Не дождавшись, со злостью включила кондиционер. Эд, не говоря ни слова, встал, выключил кондиционер и вернулся к работе. На Эйлин он даже не взглянул. Так повторилось несколько раз – оба по очереди подходили к выключателю. Как ее угораздило связаться на всю жизнь с этим добровольным мучеником? Денег же хватает, удается даже откладывать понемножку на покупку собственного дома. А Эд все экономит на мелочах.
В пору ухаживания Эйлин в его причудах виделась чарующая оригинальность. Континентальный дух, что-то в этом роде. Он был куда симпатичнее врачей, с которыми ей приходилось работать. И такой же умный, как они, запросто мог поступить в медицинский – просто научные исследования для него интереснее, чем врачебная практика. В этом была какая-то романтика, но повседневная совместная жизнь превратила чудачества в патологию. А очаровательная независимость перешла в мелочное сквалыжничество.