Музыки верный солдат. Воспоминания - стр. 5
Любопытно, что в результате допризывного медосмотра и последовавшей затем беседы я получил направление в лётное училище! Не могу понять – почему… В аэроклубе я не занимался, к технике всегда был равнодушен, физическим совершенством, кажется, не отличался… Единственной страстью моей была музыка, ради которой в 30-й школе меня освободили даже от уроков труда (кстати – напрасно, я об этом очень жалел).
Евгений Иванов, школьная пора
Если у меня не было противопоказаний в отношении службы в авиации, то моё согласие, конечно же, было связано с другим. В те годы кумирами молодёжи были герои-лётчики, «сталинские соколы». И вот это обстоятельство и, конечно же, возможность заявить знакомым девчонкам, что и ты скоро станешь настоящим соколом, сыграло свою роль…
Началась война. Что делать? Заканчивать музыкальное училище, используя отсрочку, или… Ну, разумеется, как мог я, секретарь комитета комсомола школы, получивший назначение в «соколы», остаться дома, музицировать на рояле, когда мои друзья-одноклассники один за другим отправлялись в армию!..
И я решил отказаться от отсрочки, к ужасу мамы и бабушки. Пошёл в райвоенкомат с соответствующим заявлением. Но при этом я настойчиво попросил направить меня в авиационное училище, как ранее решила допризывная комиссия. Мне ответили, что просьбу мою удовлетворят только в том случае, если на мою отправку в армию даст согласие мать (возможно в этом отношении сыграло роль то, что мне в ту пору еще не было 18 лет).
Помню, я сидел у дома в ожидании мамы, которая куда-то уходила по делам. Вот она подошла, и я сообщил ей о своем решении… Были слёзы, тяжелые переживания, уговоры. Но потом, успокоившись, она, кажется, поняла, что я прав! Так надо было поступать! И, скрепя сердце, она дала согласие.
Через некоторое время я получил повестку: в ней сообщалось, что 10 августа я должен явиться в военкомат для отправки в армию…
Утром, тепло попрощавшись с бабушкой, я с мамой отправился на сборный пункт – двор школы (красной, двухэтажной) на Балаганной улице – ныне улица Маяковского (напротив ул. Станко). Ждали чего-то там очень долго, потом нас построили и колонной, пешком отправили на вокзал. Там мы оказались уже к вечеру, постояли некоторое время на площади около вокзала, а потом услышали команду: «К вагонам!» Только мы вышли на перрон, как выход туда закрыли огромные железные двери… Так мы толком, в последний раз, на что очень надеялись, и не попрощались… Когда вошли в вагон и заняли каждый свое место, тут же бросились к двери, к окнам искать своих родных. Но – увы!
Вскоре наш состав отправился в путь. Так началась новая жизнь, ещё представлявшаяся совсем не такой, какой она вскоре оказалась. Мы не могли оторваться от окон, горевали, что не удалось попрощаться как следует с родными и близкими, с грустью всматривались в убегающие от нас дома и улицы родного города. И остро чувствовали, что мы расстались не только с городом и с родными, но и со своим детством, первыми, самыми нежными, искренними и пылкими годами юности! Простились навсегда!..
В отряде, в составе которого я ехал, никого из моего класса и даже нашей школы не было. Теперь я понимаю, что другие мои одноклассники, видимо, отправились на несколько дней раньше и по другим направлениям. Конечно, начинать службу в кругу незнакомых людей сложнее. Правда, был в этой группе один человек, которого я немного знал – он жил на нашей улице, но учился в другой школе, и мы были знакомы только «зрительно».