Музыка Нового Света. Том 1 - стр. 29
Даже последний дурак осознавал, что якобитам не победить англичан и принца Уильяма Августа, который так рьяно истреблял мятежников, что за глаза ему дали прозвище «мясник». Наслушавшись историй о Красавчике принце Чарли, о восстаниях и кровавых битвах, Амелия всё больше начинала ненавидеть то, с какой лёгкостью отец и даже мать бросаются в эту гущу событий, едва ли думая о последствиях. И всё ради очередного Стюарта, которому было плевать на союзников, и который наверняка уже был далеко от Шотландии, ведь после поражения при Каллодене он пропал, бросив выживших восставших.
Обо всё этом Амелия узнала из слухов и болтовни Магдалены. Разумеется, ни отец, ни мать не говорили о победе англичан при дочери. Они оба были слишком горды и упрямы.
На что ещё надеялись якобиты, было неясно; явно не на пощаду и милость короля и его безумного сына, однако продолжали поддерживать трусливого Стюарта и от столкновений не сбегали. Глядя на всё это со стороны, своим детским умом Амелия понимала, что оказалась частью затянувшейся бойни, исход которой могло решить лишь чудо.
Да, этой весенней ночью тоже было шумно. Якобиты, товарищи Джона МакДональда, разрабатывал очередной план мстительной битвы, и казалось, что дрались они уже от отчаяния, из последних сил. Упрямые горцы не хотели этого признавать. А всё, чего хотела маленькая Амелия – вернуться домой со своей семьёй, чтобы её новые братик или сестрёнка родились в спокойствии и мире.
За этими мыслями, блуждая по крепостной стене и изредка вглядываясь в чернеющий горизонт вдали, девочка не заметила, как через боевой ход прошёл её отец. В темноте, там, где не проникал свет фонаря, он дождался, пока Амелия подойдёт ближе, затем с победоносным кличем вскочил и схватил её, приподняв на руках высоко-высоко. Удивлённая и радостная Амелия вскрикнула, затем обняла отца за могучую шею.
– Что ты делаешь тут совсем одна, пташка моя? – спросил Джон МакДональд, и его светлые глаза озорно блеснули в полутьме. – Надоело якшаться с этими пьянчугами внизу?
Амелия кивнула и засмеялась, когда он пощекотал её шею пальцем.
– Ну прости ты их! Они не успокоятся, пока не опустошат все кладовые Кемпбэлла!.. Я тебя с самого утра не видел. Утомилась, да?
От него пахло терпким вином, по́том и влажной кожей от ремней на его одежде. Амелия обожала комбинацию этих запахов, поэтому каждый раз, как отец брал её на руки, ей хотелось лишь обнимать его, уткнувшись носом ему в шею или волосы. И чтобы это мягкое тёплое ощущение, разливающееся по её тельцу, никогда не покидало её.
Джон МакДональд – ещё молодой, высокий и вечно смеющийся, будто неунывающий зелёный юнец – усадил дочь на край парапета стены между зубцами, при этом подерживая её широкой ладонью, и стал, как и всегда, рассказывать о грядущем сражении. О том, что «надоевшие, словно мухи, англичане» не упустят возможности расправиться с его людьми, но отступать они не намерены, а намерены победить, и вот уж тогда, когда не останется ни одного грязного пса Камберлендского Мясника, желающего посигнуть на земли горных кланов – тогда-то они и вернутся домой.
Говорил он об этом и о многом другом воодушевлённо, с улыбкой на губах, не замечая даже, что Амелия уже опустила голову и, глядя на свои колени, едва его слушала. Отец делал это каждый раз, когда пытался успокоить её. Но по большей части лишь занимался самовнушением. Даже восьмилетняя Амелия это понимала.