Муж маминой подруги - стр. 28

В тот будний день я вернулась из института около четырёх. Тётя Таня колдовала у плиты. Мамина подруга обожает готовить. Всегда старается порадовать нас чем-нибудь вкусненьким. Вот и сейчас она достаёт из духовки пышный пирог с капустой. От запаха свежей выпечки у меня текут слюнки.

– Тёть Тань, тебе помочь? – вижу, что на разделочном столе стоит миска с фаршем, а рядом с раковиной лежат лук и морковь.

– Давай ты сначала пообедай, а потом нафаршируем вместе перцы, – отвечает Татьяна.

Быстренько похлебав куриный суп и закусив пирогом, включаюсь в работу.

Звонок в дверь отвлекает нас от готовки. Тётя Таня идёт открывать.

– Здравствуйте! – слышу незнакомый женский голос. – Вы Татьяна?

– Здравствуйте! Да. А Вы кто?

– Меня Ольга зовут. Можно войти?

Судя по тому, что следующая фраза раздаётся более громко, хозяйка дома впускает незваную гостью.

– Я пришла сказать, что мы с Пашей любим друг друга. А Вы мешаете нам быть вместе. Отпустите его, не держите. Знаете же, что он с Вами только из-за больного ребёнка живёт, – сообщает Ольга.

Охренела – не то слово, которое может описать моё состояние от услышанного. Я буквально выпадаю в осадок. У Швецовых есть общий ребёнок? Да ещё и больной? И где они его прячут? Почему ни разу не упоминали о нём? Затаив дыхание, обращаюсь в слух.

– Какого ребёнка? – глухо произносит тётя Таня.

– Больного, – повторяет молодая женщина. – У вас же сын-инвалид.

Повисает пауза. У меня потеют ладошки, а пульс ускоряется.

– Инвалид в нашем доме только один, милочка. Причём на всю голову. Это мой муж. А детей у нас нет, – холодный тон Татьяны пробирает до костей. Даже не догадывалась, что она может так жёстко разговаривать.

– Но как же… – уже менее уверенно бормочет любовница Швецова. – Паша говорил, что…

– Он соврал, – безэмоционально отрезает мамина подруга. – Всего хорошего!

Звук захлопывающейся двери. Тишина. Минута. Две. Три.

– Тёть Тань, ты как? – выхожу в прихожую.

– Нормально, Ксюш. Всё хорошо.

Вижу, что совсем нехорошо. Татьяна вцепилась руками в тумбу для обуви и склонилась над ней, будто в приступе острой боли. Не знаю, как себя вести, что говорить. Интуитивно делаю шаг к тёте Тане. Ещё один и ещё. А потом обнимаю её.

Мамина подруга разворачивается, утыкается мне в плечо и начинает так горько рыдать, как если бы у неё кто-то умер.

– Не надо, не плачь! Уверена, это какая-то ошибка. Глупое недоразумение, – несу, что на ум приходит. – Павел не мог тебе изменить, – морщусь от собственной лжи. Знаю на своём примере: Швецов очень даже мог. Только наивно полагала, что в моём случае, на мужа маминой подруги нашло временное затмение. А получается, я – не единственное его помешательство.

Несмотря на открывшуюся неприглядную правду о Швецове, продолжаю успокаивать плачущую Татьяну:

– Уверена, Павел не такой.

– О, нет, детка! Он именно такой! – горько усмехается она. Это её первая фраза за прошедшие десять минут. Я рада, что хоть как-то удалось достучаться до тёти Тани и вырвать её из начинающейся истерики.

– Думаешь, это первый раз, когда я узнаю об измене мужа?

Татьяна идёт на кухню, достаёт трясущимися руками аптечку и наливает себе успокоительное. По комнате плывёт резкий запах лекарства. Проглотив его, хозяйка дома сморкается в бумажное полотенце. Садится за стол и снова плачет. Правда, уже не навзрыд.