Муж маминой подруги - стр. 27
Встреча с Максом выходит смазанной. Я погружена в свои мысли и постоянно отвлекаюсь на телефон. Максим заранее приглашает меня в Питер. Говорит, что будет рад видеть, обещает время от времени наведываться на выходные в Москву и при удачном стечении обстоятельств через пару–тройку месяцев вообще попытается перейти на удалёнку. Он хочет работать из дома, а в северную столицу ездить по мере необходимости.
Я киваю, мол, классная идея, будет здорово продолжить общаться. Но, когда доходит дело до поцелуев, мне становится не по себе. Как-то неприятно, что ли.
– Ксюш, в чём дело? – спрашивает Макс, не получив ответной реакции на ласку.
– Не знаю… Просто… Просто я очень расстроилась из-за твоего отъезда, – выкручиваюсь, как могу.
– Не надо, малышка, – утешает он, поглаживая меня по плечу. – Я же не на другую планету улетаю. И даже не в другую страну. Мы будем видеться с тобой, только немного реже. Ну и потом, есть мессенджеры, Интернет. Мы можем общаться по видео.
– Угу, – выдавливаю кислую улыбку. Угрызений совести, впрочем, не испытываю. Я не считаю, что должна что-то Максиму при всём моём хорошем отношении к нему.
«Чем занимаешься?» – прилетает от Швецова, когда я вечером в воскресенье валяюсь на кровати с книжкой.
«Читаю».
«Что?»
«Элль Ньюмарк “Книга нечестивых дел”».
«Вау! Название цепляет. И о чём этот роман?»
«О средневековой Венеции. Про беспризорника, который стал помощником повара при дворе Дожа».
«Эх… А я-то думал, что-то поинтересней…»
В конце строки Павел ставит изображение початка кукурузы, язык и капли воды.
Меня прошибает пот. Пульс частит. Становится жарко, почти как тогда на кухне. Долго думаю, что бы такое ответить. На ум ничего путного не приходит.
«Нечестивые дела будут, если ты сейчас засунешь руку себе в трусики и пошалишь пальчиками», – пишет Швецов.
Вспыхиваю ярким факелом. Телефон в руках дрожит. Кожу колет иголочками.
«Ты такая красивая, когда кончаешь», – экран загорается новым входящим.
Господи-Боже! Надо уже что-то ответить, иначе Павел не успокоится.
Меня хватает только на «Спасибо».
В чате появляются три ржущих смайла. А через пару минут: «Постоянно думаю о тебе, Крольчонок».
Ааа! Ааааа! А!
Поговорить нам со Швецовым всё-таки придётся.
В понедельник утром, как назло, муж тёти Тани не появляется на кухне. Жду его до последнего. Безрезультатно. Забиваю на первую пару. Конечно, можно было бы написать Павлу то, что я думаю, но мне хочется сказать ему в лицо.
Наконец, в половине девятого хозяин дома изволит испить кофею.
Невозможно красивый, одетый в свежую идеально отглаженную светло-голубую рубашку и черничные слаксы, благоухающий своим зубодробительным парфюмом, с влажными после душа волосами он вплывает на кухню, как бог спустившийся с Олимпа на грешную землю.
– О! Крольчонок! Привет! Ты почему не на уроках? – удивляется он.
– Мне ко второй паре, – вру.
Следом за мужем заходит Татьяна, и я понимаю, что разговор со Швецовым сорвался.
***
В последующие несколько дней Павел будто бы избегает меня. Хотя он всегда приходил с работы поздно, кроме того рокового вечера. А утром, наоборот, не торопился вставать рано. Писать Швецов стал реже. По-видимому, его интерес ко мне начал угасать.
Что ж… Кажется, можно вздохнуть спокойно. Но почему-то на душе тоскливо. Похоже, я успела подсесть на наш «недороман». Без сообщений от Павла, его шуток на грани мир вокруг потерял остроту. Пропало будоражащее ощущение, что я делаю нечто запретное, порочное. И честно признаться, мне этого не хватает.