Муж, контракт и третий лишний - стр. 33
Мамы расстарались во всем. Мой образ был идеален, оформление было идеальным. Костюм отца тоже был идеальным. Идеальная арка, под которой меня уже ждал идеальный жених. Идеальная рассадка, идеальные закуски, идеальная музыка.
— Возвращайся на грешную землю, фантазерка, — весело шепнул мне отец и повел к жениху.
И я вернулась. Стоило мне встретиться со взглядом Бакурина, как я моментально рухнула на грешную землю. Он смотрел на меня с явно отрепетированной улыбкой, а в глазах стояло совершенно искреннее недоумение. Как будто он не понимал, что я здесь делаю, что здесь делает он. Под этим взглядом я отчего-то ощутила себя не человеком, а частью этих идеальных декораций, из которых выбивался только этот совершенно искренне потерянный и категорически неуместный взгляд. Бакурин вдруг показался единственным живым человеком в этом идеальном мире, который для нас с любовью подготовили мамы, высчитывая до миллиметра расположение цветов на арке, до секунды — игру оркестра. До каждой выбившейся прядки — мой образ.
Он смотрел сверху-вниз то ли холодно, то ли горячо. У меня по спине пробежались мурашки, но внутри будто плеснуло кипятком. Он растянул свою ненастоящую улыбку шире, разыгрывая радость.
— Принимай красавицу, — отец прищурился, возвращая и Егора на грешную землю.
Он улыбнулся еще немножко шире, наконец слегка сощурив в улыбке и глаза, и как будто бы вписался обратно во всю эту идеальную постановку.
— Выглядишь, конечно, безупречно… дорогая.
Отец удовлетворенно кивнул и оставил нас слушать клятвы. А я все гадала, что должно значить это «безупречно». Отчего-то казалось, что ничего хорошего.
Мне представлялось, что все внутри перевернется, когда я скажу «да». Что что-то внутри изменится, жизнь пролетит перед глазами. Что я почувствую что-то значительное, ставя последнюю подпись в этом контракте сроком на три года.
Но гром не грянул с небес от того, что я соврала, давая брачные клятвы. Все пролетело быстро — даже не как в тумане. Просто быстро. Никто не запнулся, никто не бросил последний тоскливый взгляд в счастливое свободное прошлое. Просто два взрослых человека равнодушно и спокойно поставили свои закорючки. Поулыбались фотографу. Приняли поздравления. И пошли занимать свои места в зал.
Банкет шел своим чередом. Бакурин молча цедил шампанское, не притрагиваясь к закускам, а я старательно строила радость под сканирующим взглядом родителей, расправляясь не только со своей тарелкой, но и с порцией теперь уже официально мужа. Он даже не замечал, как исчезает еда из его тарелки. Разок я его дернула, чтобы хотя бы закусывал, но он бросил на меня такой взгляд, что я больше не лезла к нему с разговорами. Просто в какой-то момент ему уже было нечем закусывать!
Когда начали показывать наши детские фотографии, я не удержалась и отошла в уборную. Мне уже даже было неинтересно, как компенсируют тот факт, что у нас лишь пару постановочных совместных фото. Пару общих с семейного обеда и еще одно — какое-то очень старое, уже не помню когда сделанное. Тоже общее с какими-то людьми. Но грамотно обрезанное. Я даже не помню, что это был за прием и перекинулись ли мы на нем хоть парой слов.
Хотелось умыть лицо водой, но из отражение на меня смотрела работа визажиста. Безупречная работа. Кажется, Бакурину не понравилось. Я повертела лицом перед отражением.