Муж, контракт и третий лишний - стр. 13
— Ах, да, принцессам же нельзя грубить, а то они нажалуются папочке?
Вот что за человек? Только мне показалось, что инициатива наконец за мной, и я его хоть чуть-чуть задела, как вновь от бешенства к лицу приливает кровь. Он лопнет, если нормально со мной говорить будет? Его не станет в тот миг, когда он отнесется ко мне нормально?! Я просто не вижу других причин, почему он с самого начала относится ко мне с таким демонстративным пренебрежением.
Захотелось топнуть ногой и воскликнуть: «А вот нажалуюсь!» — и угроза не была бы безобидной. Но под насмешливым взглядом я могла только скрипеть зубами и представлять, как мои алые когти вцепляются ему прямо в наглые глаза.
— Допустим, твои родители хорошо себя держат. Мое им уважение, — спокойно кивнул он, — но факта это не отменяет. Тебе настолько плевать даже на свое собственное благополучие? Я уж не говорю про семью. И только из-за того, что я не раскланиваюсь в реверансах?
— Да причем тут это! С чего я вообще должна верить твоим словам?! — уже не говорила, а шипела я. — Ты не вызываешь у меня ни капли доверия! Мне бежать в ЗАГС только из-за того, что человек, которого я видела в жизни всего пару раз, что-то там сказал?!
Он вздохнул и, задумавшись, запустил пальцы гребнем в волосы, массируя голову. Чем больше я злилась, тем спокойнее становился он сам. А мне вот было плохо почти физически. Я с трудом переваривала такие сильные эмоции, тем более, негативные. Меня действительно сложно было вывести из себя, но у Егора Бакурина получалось отлично! И я чувствовала, как от этой злости, которая так незнакомо захлестывает меня с головой, мутнеет разум.
Сил хватило только на то, чтобы напомнить себе: я здесь за информацией. Попинать подушку можно и дома. Я сделала пару глубоких вдохов, успокаиваясь.
— Ну хорошо, а как насчет эксперимента? — предложил вдруг мужчина. —Длиной… ну, допустим, три недели. Давай скажем, что решили повстречаться? Если за это время твои родители не начнут подталкивать тебя к браку, я торжественно извинюсь и признаю, что болван и все не так понял.
Я вскинула удивленно бровь.
— Я пока не увидела ни единой причины, зачем бы мне это делать, — и зачем-то добавила, возвращая ему шпильку, — а времени на игры у меня нет. У тебя, кажется, тоже?
Из его горла вырвался смешок, но оскорбленным или обиженным он не выглядел.
— Но ведь и напрямую ты ни у кого не спрашивала? — он прошел по мне внимательным взглядом и конечно заметил, как я напряглась, кивнув самому себе, — Не спрашивала. Хотя могла бы. Побоялась услышать правду? Ну вот я и предлагаю вариант, где тебе не надо слышать прямой ответ.
Три недели… Меня все еще слегка подташнивало от раздражения, но голова уже слегка похолодела. Ну, допустим, я могу с ним «повстречаться» три недели. Видеться же нам необязательно? Просто сообщить родителям и посмотреть за реакцией…
— Просто скажем об этом родителям, а через три недели расскажешь мне, как прошло. Если я был неправ, — он пожал плечами, — извинюсь, что зря потратил твое время.
Мне не нравился его вид. Совершенно спокойный и уверенный в своей правоте.
— А если окажется…
Я почувствовала, как вдруг огрубели от сухости губы, вспоминая с раздражением, что оставила гигиеническую помаду в другой сумке. Обычно летом, в такую жару губы не обветривались, и про увлажняющие помады я вспоминала ближе к середине осени. Я облизала их. Может это что-то нервное? Или у меня на него аллергия?