Муки науки: ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль - стр. 17

События в стране побуждают всех продумать и осмыслить свою позицию. В том числе и ученых. Ученые, как и все граждане, – очень разные. С одной стороны, сайт «Эхо Москвы» поместил открытое письмо группы ученых против массовой фальсификации выборов, к которому множество ученых готово и стремится присоединиться (к сожалению, в публикации не указано, как это сделать). С другой стороны, к этой корпорации формально принадлежит и некто В.Е. Чуров, фамилия которого стала нарицательной – символом нечестности. «Волшебник» – метко оценил этого статистика известный комический персонаж. А «волшебство» не удалось, как стало ясно на Болотной – традиционной площади казней. Принадлежат к этой корпорации и вице-президенты Академии наук, прибегавшие к плагиату и восхвалявшие другого «волшебника» – В.И. Петрика, выступавшего в паре со спикером Думы Б.В. Грызловым.

Но меня интересует, какая позиция является органичной для ученых, логично вытекая из природы их профессии и из их положения в обществе. Невольно тут придется применить марксистский анализ. Я давно, еще в сталинское время, распознал порочность марксизма как политической идеологии и его ущербность как всеобщего метода всех наук. Но я далек от полного отвержения марксистского анализа применительно к частным исследовательским задачам. Во всем мире солидные ученые, далекие от политики и от коммунизма, с успехом этот анализ применяют. В частности, при рассмотрении социальных структур.

Социальные классы существуют, существуют и классовые интересы, борьба за эти интересы занимает заметное место в политике и истории, хотя не столь определяющее, как это видели марксисты.

К какому же классу принадлежат ученые? Ну разумеется, к интеллигенции. Интеллигенцию Ленин определял как г… (правда, оговаривал: интеллигенцию буржуазную). Сталин не считал ее классом, а лишь классовой прослойкой, поскольку она рекрутируется из разных классов и обслуживает их. «Чудесный грузин» совершил здесь хитрую подтасовку. Это не класс, а сословие не может набираться из других групп, у класса же границы проницаемые. А кто кого обслуживает – это зависит от конкретных ситуаций. Оба российских вождя большевиков всячески старались избавиться от необходимости учитывать интеллигенцию и ее интересы (отправляли ее лидеров в изгнание, а многих – в ГУЛАГ). Потому что им нужно было обеспечить монополию их идеологии и тем самым власти, а интеллигенция лучше других могла сообразить, в чем обман и популярно разъяснить это народу.

Интеллигенты часто выражали чаяния и интересы разных групп населения (в сущности почти все лидеры в дореволюционных Думах были представителями интеллигенции). Но у интеллигенции были и свои собственные интересы. То же касается ее передового отряда – ученых. Конкретные ученые придерживаются разных взглядов. Есть ученые, сохранившие верность коммунистическим идеалам, как Ж.И. Алферов, – им трудно оторваться от красивых иллюзий молодости. Есть верующие ученые, как археолог П.В. Волков (о котором я пишу – см. часть V этого издания), хотя вера и наука противоположны по своим основам: наука основана на рассудке, а вера – на эмоциях и отказе от рассудка. Но ради психологического спокойствия этим людям необходимо иметь за собой некий образ высшей силы. Есть ученые, как И.Р. Шафаревич, позволившие националистическим идеям овладеть их мышлением, хотя наука по природе интернациональна. Есть ученые, прикормленные властью, – они повинуются любой власти ради сегодняшних выгод. Есть ученые, использовавшие свои знания для личного обогащения и властных амбиций, – как членкор Академии наук Б.А. Березовский. И так далее.