Мудрый король - стр. 29
– У меня нет лютни, – улыбнулся Гарт.
– Попробуй обойтись без нее.
Гарт бросил взгляд на спящего Филиппа.
– Мы разбудим принца.
– Его сон крепок, будь уверен. Заметь, он ни разу не шелохнулся во сне.
У Гарта остался последний аргумент.
– У меня нет голоса. Зато есть руки, которые сделают воск мягким.
Бьянка вскочила с места, глаза ее пылали.
– Нет! Довольно шуток, рыцарь! Я дала обет целомудрия и безбрачия – этого требует наша вера.
– Не пойму тогда, что в ней хорошего. Ведь этак и состаришься в девственницах. А пока ты молода, разве не хочется тебе настоящей, плотской любви? Не монахиня же ты.
– Только тронь! – Бьянка протянула руку к талии. – У меня за поясом кинжал.
Гарт засмеялся, покачал головой, махнул рукой, предлагая ей успокоиться.
– Сядь. Сумасшедшая. Как вы только плодитесь… Кто научил тебя всему этому? – вдруг спросил он.
Она села, снова уставившись в костер.
– Их было несколько, наших учителей. Теперь нет ни одного. Слыхал про Абеляра?[7] Ученый, поэт. Его школа была самой известной из нецерковных школ. Он отвергал индульгенции, обличал лживых монахов, вероломство и продажность церковников, высказывал истинные взгляды на происхождение Христа, Его душу, нисхождение Его в преисподнюю. Словом, осуждал Церковь, выдвигая на первый план разум, который должен быть поставлен выше веры. На него писал в Рим доносы Бернар Клервоский[8], тот самый глупец, который проповедовал Второй крестовый поход.
– Который закончился полным провалом, – мрачно изрек Гарт. – Но что же дальше было с Абеляром?
– Его осудили и заточили в монастырь, где он и умер. Но его дело продолжил Арнольд Брешианский[9], его ученик, священник. На него натравили Фридриха Барбароссу. Тот заковал Арнольда в цепи и отправил в Рим; там его, как еретика, по приказу папы сожгли на костре. А Фридриха за то, что он выдал мятежника, ратовавшего за свержение папского ига, папа короновал императорской короной.
– Должно быть, хорошим человеком был этот Арнольд, если его ненавидели церковники и любили простые люди, – заметил Гарт.
– Вот именно, любили! – воскликнула Бьянка. – Хочешь, я расскажу тебе кое-что? Он говорил горожанам, что если они добрые христиане, то должны отобрать у Церкви ее власть и ее богатства. Кто не понимал, тому он отвечал, что Иисус Христос и его апостолы жили в бедности и смирении, о чем сказано в Священном Писании. Нынешняя же Церковь утопает в роскоши, значит, нарушает закон Божий. Стало быть, это уже не храм, а разбойничий притон, а духовенство – не слуги Божьи, а слуги дьявола.
– Смелые слова. Понятно теперь, почему папа отправил его на костер.
Сомкнув губы, не мигая, Бьянка зачарованно глядела на трещавшие в огне сучья, и ее зрачки горели, то вспыхивая искрами в ночи, то пылая жарким пламенем. О чем думала она сейчас? О принце Филиппе? О рыцаре, сидящем напротив нее? Или о том, что недалек тот час, когда и ей, как многим ее адептам до нее самой, придется ступить в жар огня за свои убеждения, за веру, смерть ради которой не страшила ее?
– В чем суть веры катаров? – спросил Гарт. – Каковы ваши взгляды, религиозные запросы? В чем ваша сила?
Бьянка ответила не сразу. Много вопросов. Каждый из них – частица ее жизни, орган тела, ее кровь, которая не принадлежала уже ни ей, ни Христу, а тем проповедникам, что учили ее по-новому глядеть на мир, закрытый для многих. В пламени костра искала она ответы и находила их один за другим. Она начала с рождения, и тот, кто указал катарам истинный путь, был учителем Арнольда и Абеляра.