Мстительный мертвец. Заслон в степи - стр. 3
Забрался на чердак по лестнице, глянул на юг – а там кто-то уже скачет вдалеке.
Я отошел в сторону от домов, залег в высокую траву на холмике. Так, чтобы видеть, что в деревне происходит.
Теперь – ждать и смотреть.
2. Степняки
Сначала у меня была надежда, что возвращаются княжеские дружинники. Отряд, появившийся с юга в степи, был небольшим, явно не орда.
Всадники приближались. Скоро я разглядел, что вместо блеска славских кольчуг и шлемов вижу цветастые халаты и островерхие шапки хунгыров.
«Степняки разведчиков послали, – решил я. – Пока остальная орда остановилась на отдых и сбор трофеев после боя».
Вооружены хунгыры были легкими копьями, на некоторых у наконечника болтались волчьи хвосты. Одеты в широкие халаты из плотной шерстяной ткани. Под халатами – свободные штаны и рубахи. Обуты все в сапоги. На груди у воинов – стальные нагрудники. На головах – шлемы-шишаки с открытым лицом и кольчужной бармицей, обвязанные темными шарфами. К седлам приторочены луки с двойным изгибом и колчаны со стрелами. На поясах – чуть изогнутые короткие сабли.
Кроме всадников в отряде было много повозок. Двухколесные арбы, с большими, почти в рост человека, колесами с деревянными спицами и окованными железом ободьями. На таких колесах удобно ездить по степи. Вместо привычных нам оглобель – длинные толстые горизонтальные жерди, которые намертво крепятся к повозке, являются основой для ее каркаса. Возницы арб сидят не на облучках, как принято у нас, а верхом на лошади, которая арбу тащит.
Несколько конных с гиканьем рассыпались по деревне. Искали выживших.
Арбы без спешки проехали по единственной улице, останавливаясь по одной у каждого двора. Степняки спешились, верхом осталось только два наблюдателя. Разбрелись по дворам. Стали ходить по дворам и что-то тащить в повозки.
Когда эта суета приблизилась, я рассмотрел больше. Степняки собирали продовольствие. Тащили мешки с зерном и мукой, бочонки с медом и маслом, собирали в корзины тушки кур, несли целиком поросят, коз, телят.
На крышки корзин и туши скотины они прикрепляли какие-то клочки кожи. «Магические печати, – догадался я. – Чтобы мясо не испортилось».
С крупным скотом, коровами и лошадьми, большими свиньями, они поступали по-другому. Его разделывали прямо на месте гибели. Шкуры снимали не со всех, разборчиво. Потом я понял – свиные и коровьи кожи их интересуют, а лошадиные – нет. Лошадей у них своих хватает. Мясо брали не все, только самое ценное. Срезали большими ломтями и складывали в корзины, под печати сохранения. Костяки, жилистые части, головы, внутренности – бросали на месте разделки.
Солнце уже клонилось к закату. Все повозки загрузили так, что лошади их еле тащили. Наш конец деревни обобрать не успели.
Перегруженные повозки развернулись и потянулись на юг. С ними ускакало большинство всадников. Перед отъездом степняки набрали воды из деревенских колодцев, напоили своих лошадей.
Один важный хунгыр с двумя сопровождающими задержался. Он обошел не ограбленные еще дворы, прикрепляя к тушам печати сохранения. Видно, или завтра придут сборщики за остатками, или вся орда пойдет через деревню и по дороге подберет.
Наконец, степняки убрались восвояси. Я опять остался один.
* * *
Сразу бросился к колодцу. Безумно хотелось пить. Я не думал, что придется лежать в траве так долго, и не догадался взять с собой воду. Солнце, жара, а воды нет. Весь измучился.