Мрак под солнцем - стр. 41
– А ты изменился, Мануэль, – сказал Чернов, глядя на своего старого знакомого, – сколько мы с тобой лет не виделись? Четыре года, кажется? – Они говорили на английском языке.
– Вы прилетели тогда на Кубу вместе с Председателем вашего КГБ Крючковым, – напомнил Мануэль. – Мы встречали вас в аэропорту. Ты еще тогда сказал мне, что моя язва однажды убьет меня окончательно. И привез мне новое лекарство. С тех пор я сижу на нем, а болезнь меня еще не убила.
– Я рад тебя видеть, Мануэль, – сказал Чернов, усаживаясь в кресло.
На столике стояло несколько бутылочек сока и три стакана.
– А почему три стакана? – чисто машинально поинтересовался Чернов. – Ты что, пьешь сразу из трех?
– Это, кажется, по-русски говорят, что нужно «думать на троих», – засмеялся Мануэль. – Я просто знал, что сегодня кто-нибудь придет, раз меня так срочно вызвали, меня не будут долго держать на этой вилле. Или сразу убьют, или все расскажут. Разве я не прав?
– Прав, – улыбнулся Чернов, – только у нас говорят не «думать», а «соображать». Как это по-английски, «мыслить в правильном направлении», вот точный перевод.
– Мыслить в правильном направлении, – засмеялся Мануэль, – мне нравится такой перевод. Хочешь выпить, сок у меня хороший, холодный. Ничего больше мне нельзя, сам понимаешь – язва, будь она проклята.
– Наливай сок, – согласился Чернов.
– Ты знаешь, – взял бутылку Мануэль, – когда я был в Москве, мне сказали, что ты на пенсии. А теперь я вижу тебя здесь. Мне тогда соврали?
– Нет, – мрачно ответил Чернов, – какой это сок?
– Вишневый. Тогда все понятно. Ты был в моем положении. Новой власти не нужны старые кадры?
– Примерно так, но я не люблю обсуждать эту тему. Давай рассказывай лучше о своих делах. Сначала ты расскажешь, потом я. А потом мы вместе решим, что нам делать.
– Я сделал все, что мне было поручено, – пожал плечами Мануэль.
– Так не пойдет. – Чернов взял свой стакан, попробовал сок кончиком языка и залпом выпил весь напиток. Потом поставил стакан на столик. – Давай рассказывай мне все с самого начала.
– Зачатие и рождение можно пропустить? – прищурился Мануэль.
– Первые опыты онанизма тоже, – спокойно в тон ему ответил Чернов, – кончай валять дурака. Подробно и с самого начала операции. Это сейчас очень важно.
– Мне позвонили из вашего посольства и сказали, что я могу получить двухмесячную путевку в один из ваших санаториев. Сказали, что раньше мою просьбу не могли исполнить, а теперь стараются помогать всем участникам всех антиимпериалистических войн. А я ведь был участником и ангольской, и эфиопской кампаний. В общем, ничего странного. Правда, меня еще около месяца мучило наше родное МВД, все не давало согласия на мой выезд в Россию.
– К ним обратилось российское посольство?
– Нет, конечно. К ним обратился я, попросив разрешить мне выехать на лечение.
– С тобой говорил кто-нибудь из бывших коллег?
– Нет. Для них я реликт ушедшей эпохи, отживший свое пенсионер. Нет, для них я был неинтересен.
– Это ты так считаешь или они так думают?
– Я считаю, что они так думают, – подумав, ответил Мануэль.
– Дальше, – требовательно приказал Чернов.
– Потом мне разрешили. Я вылетел прямым рейсом в Москву. В аэропорту, в вашем Шереметьеве, меня уже ждали. Я встречался с генералом Трубниковым, он, кажется, первый заместитель вашего директора ЦРУ, или, как у вас называется, СВР.