Моя жизнь с Евдокией - стр. 3
Но все это будет потом. А пока мы доживали последние дни, часы и минуты в доме, где нам столько лет было хорошо и уютно. И в который было вложено столько сил, средств и душевного тепла.
Из прошлой жизни
У нас ремонт. Дуся ходит вся в краске и каждому встречному-поперечному доверительно сообщает, что «цены на стройматериалы просто бессовестные, как, впрочем, и мастера». Ах, эти мастера! Далее следуют трагическое закатывание глаз и негодующее потрясание наштукатуренными ушами.
Мы ссоримся по пяти раз на дню по поводу цвета, дизайна и «разбазаривания НАШИХ денег».
– Послушай, – говорит Евдокия – мы с тобой жили спокойно и уютно. Потом ты заплатила страшные деньги за то, чтобы к нам пришли вот эти люди и стали все ломать и пачкать. Они жутко шумят и воняют. Они ковыряют наши стены, а вчера куда-то унесли нашу ванну. Они курят на кухне и называют меня Шариком. Зачем нам все это?
– Так надо – говорю я. – Это называется ремонт. Наши обои в три раза старше тебя. В нашей ванне моя бабушка когда-то купала мою маму. На кухне некая собака прогрызла в линолеуме дыру размером с футбольный мяч. В прихожей эта же собака ободрала входную дверь и съела кусок плинтуса.
– Тебя послушать, так это я одна разрушила наше мирное счастье – обижается Дуся.
– Не сердись – целую ее в нахмуренный лоб. – Конечно же, я тоже приложила руку к созданию разрухи в нашем доме. В ванной на полу треснула плитка, на которую я роняла то фен, то банку с кремом. Я резко выдергивала утюговый хвост из розетки, и она выскочила из стенки, вон, висит на честном слове…
– Где? Где? – лезет носом в провода Евдокия. – Где здесь честное слово?
– Ты что! – кричу я и оттягиваю ее от розетки за ухо. – Ударит током – мало не покажется.
– Да ну, – легкомысленно отмахивается Дуся – эта штуковина такая маленькая, чего ее бояться?
– Розетка – маленькая, а ток в ней большой, 220 вольт.
– А кто такие вольты? А как их так много туда влезло? А как выглядит ток? Он страшный? А зубы у него большие?
– Пес его знает – некомпетентно отвечаю я. – Этот ток никто из людей никогда не видел, но все знают, что он есть. Про зубы ничего не могу сказать, но кусается он больнее, чем любая собака. Многие даже умирают от его укусов.
Загрузившись информацией, Евдокия задумчиво ходит по комнате, считая шаги. Один вольт, два вольта, три, четыре, пять, шесть… Выясняется, что наша комната в длину 15 вольт и в ширину 10. Чтобы узнать, как выглядят 220 вольт, Дуся уходит делать замеры в другую комнату. Но там готовятся клеить обои, слышны ласковые голоса «шел бы ты, Шарик, отсюда».
Хлопает дверца холодильника, видимо, теперь его измеряют в вольтах. А, судя по аппетитному чавканью, заодно и сосиски.
Я улыбаюсь – хорошая у меня собака, хозяйственная. А ремонт никто не любит – ни люди, ни собаки. Да он и не нуждается в любви. Потому как – самодостаточен.
Дом принял нас без особой радости. Нет, он не выказывал неприязни, не строил козни, но чувствовалось, что без нас ему было лучше. Два года он уютно дремал в одиночестве, окутанный тишиной и паутиной. Но вот пришли мы, и стали шуметь, разговаривать, лаять, двигать вещи, охаживать стены веником, сметая паутину, трогать все руками, рыскать по углам.
Вася с Анфисой полезли рассматривать печку, поскольку им сказали, что вот эта странная штука будет греть нас зимой вместо пластиковых радиаторов.