Моя скрипачка - стр. 4
– Да. Простите… – пробормотала Соня.
– Ты очень талантлива, но пойми, что талант без труда не имеет смысла!
– Да, я понимаю… – сказала Соня, думая, что это поможет прервать поток нотаций.
– Ничего ты не понимаешь! Иначе всё было бы по-другому! Значит, так… – продолжила преподаватель, немного помолчав, нарочито безразличным тоном, поправляя наглухо застёгнутый ворот чёрной блузки. – Я перехожу на работу в другую музыкальную школу, в город. Так что подумай, к какому преподавателю ты готова перейти.
Всю дорогу домой сбивчивые мысли заполоняли Сонину голову. Сталкиваясь друг с другом, путаясь между собой.
«И зачем мне другой преподаватель? Зачем мне эти занятия? Зачем мне эта школа?»
О музыкальной карьере Соня не мечтала никогда. Ведь помимо музыки в жизни было столько интересного! Частенько она ночью не могла уснуть. Смотрела в серый потолок и представляла чёрное бархатное небо с россыпью сияющих во тьме звёзд. «Большая Медведица, Малая Медведица, Кассиопея…» Пыталась вообразить, что же такое атом и как же выглядит на самом деле край вселенной. Ждала, пока все домочадцы стихнут и уснут. Затем тихонько выбиралась из постели, бережно вытягивала с пыльной полки книгу и пряталась с ней в ванной. Где и прочитывала до утра, перелистывая пожелтевшие от времени страницы, захваченная духом приключений, пока отец, приехавший из очередной затяжной командировки, ей не пригрозил ремнём.
«Может, бросить эту школу?»
Она с детства мечтала о путешествиях, открытиях и… о НЁМ – сказочном прекрасном принце, который её обязательно полюбит. Но никак не с утра до вечера заниматься музыкой.
«Всё, больше там учиться я не буду! И сегодня же скажу об этом маме!» – решила Соня, но на душе отчего-то вдруг стало грустно и как-то пусто. Вспомнился тот день, когда она впервые увидела вблизи, что такое скрипка.
Раннее утро продиралось сквозь сон настойчиво и беспощадно: включенным в комнате ярко-жёлтым светом, запахом какао и пригоревшей каши.
– Вставай! – торопила Соню мама. Заглянув в очередной раз в комнату, скинула с неё нагретое за ночь одеяло. – Всё! Уже времени нет. Одевайся! Потом умоешься! – Положила рядом с ней парадно-выходное платье (синее, с юбочкой в складку, белым воротничком и красным бантиком), бельё и ненавистные колючие коготки.
Пассажиры плавно покачивались в такт автобусу. Сон крался по вискам, утяжелял веки, лез в глаза. Поддавшись ему, Соня смирилась и с завтраком, норовящим выпрыгнуть наружу, как скользкая лягушка, и с туго закрученным в три этажа шарфом, и с кусачестью шерстяных колготок.
– Проехали! – мама схватила Соню за руку и вырвала с насиженного места, как врач на днях – не желающий выпадать молочный зуб.
Битком набитый салон автобуса выплюнул их на остановку. Осенний воздух приятной свежестью ворвался в лёгкие. Непривычно колкий, с призвуками опавших листьев, пожухлой травы и первых заморозков.
– Опаздываем! Давай быстрее! – мама тащила Соню за собой по мосту над каналом, окутанным утренней туманной дымкой. – Сейчас уже придём! Смотри, сразу за мостом… Вон, видишь? Школа!
Вдруг мама, ахнув, начала заваливаться вперёд, словно высокое срубленное дерево, крепко сжимая в своей руке Сонину ладошку. Соня успела разглядеть её падение до подробностей – и полы расстёгнутого пальто, разлетающиеся в разные стороны на ледяном ветру, и размотавшийся шёлковый шарфик – в крупную розочку, и серёжки, горящие в мочках ушей сиреневыми огоньками, и пшенично-русые распушившиеся от влажности волосы… Прежде чем повалилась вслед за ней – ладонями и коленками к асфальту, обдирающему их лучше любой наждачки. Всему виной – водосток моста, в который Сонина мама второпях угодила ногой в изящной туфельке.