Моя шокирующая жизнь - стр. 18
И снова моя семья положила конец этому счастью, запретив нам встречаться. Но каждую неделю я получала огромную коробку с туберозами без всякой визитной карточки. В последний раз мы случайно встретились на Искье, где наши семьи проводили летние каникулы.
Через несколько месяцев он прислал мне письмо, напомнил мне об этой встрече и описал, как смотрел мне вслед, когда я уплывала на пароходе. Он так никогда и не женился.
После этого я поверила, что мои несчастные любовные приключения закончены. Я постоянно флиртовала с красивыми мальчиками ради развлечения. Мой любимый цвет лиловый, и временные избранники всегда носили что-нибудь лиловое – носовой платок, галстук. Пусть все видят, что он за мной ухаживает.
Как-то моя подруга рассказала мне, что муж ее иногда носит в кармане смятый лиловый галстук…
В то время я начала писать статьи о музыке. Это не была в буквальном смысле слова музыкальная критика, ничего специально профессионального, но они оказывались уместными и имели непосредственный тон.
Одно из моих великих разочарований – я не умела петь. Ведь так замечательно освобождаться таким образом от самой себя… Этот способ освобождения мне казался простым и при этом хранил в тайне мои чувства. Интриговал меня и театр. Но поднимись я на сцену, мои благородные родители сочли бы это позором.
Меня устроили в Римский университет (слишком молода, чтобы посещать лекции) и записали на курс философии. Вопреки школьному опыту прошлого эта наука мне понравилась. Отец занимался в то время в университете востоковедческими исследованиями; и, без сомнения, мой ум стремился к занятиям. Я принялась читать Боссюэ[8], Спинозу и «Исповедь» Блаженного Августина[9] – этот труд долго оставался моей настольной книгой.
Вдруг снова появился мой русский обожатель. Все чаще видели его черную бороду в нашем салоне. Моя семья, желая нашего брака, оказывала на меня давление, что приводило меня в отчаяние. Тем летом, когда мы отправились в Виареджо, восхитительную местность в Тоскане с большими сосновыми лесами, мой воздыхатель последовал за нами.
На этот раз чаша моего терпения переполнилась, и вот что стало следствием.
Подруга моей сестры, особа, которую можно назвать «женщиной передовых взглядов», вышла замуж за богатого англичанина, намного ее старше. Желая усыновить детей, она написала моей сестре, спрашивая, не знает ли кого-нибудь, кто помог бы в их воспитании, все дорожные расходы берет на себя.
Вот единственная возможность для меня, и ничто не помешает мне уехать в Лондон.
До Парижа меня сопровождали друзья семьи:
– Это насовсем! Никогда не вернусь! – восклицала я, убежденная, что крылья мои окрепли и меня выдержат. События, однако, приняли такой оборот, что я поняла – все предательски непрочно.
Итак, я впервые оказалась в Париже. Лионский вокзал по сравнению с величием Рима показался мне сначала лишенным романтизма. Но как только я сошла с поезда, громко провозгласила: «Вот место, где я буду жить!»
Совершенно случайно я встретила в Париже еще одного друга нашей семьи, восхитительного Альберто Лумброзо, блестящего историка, посвятившего свою жизнь Наполеону.
– У Энро будет бал, – сообщил он мне. – Тебе не кажется забавным пойти туда вместе со мной?
Бал… бальное платье!.. Я никогда не бывала на балу, у меня нет бального платья… и я с радостью согласилась. Но как выйти из этого затруднения? Отправилась в Галери Лафайет и купила четыре метра темно-синего крепдешина. Безумство, конечно, он стоил тогда примерно десять франков за метр. Кроме того, приобрела два метра оранжевого шелка. Шить наряд не стала, а просто задрапировалась в ткань, пропустив ее даже между ног, очень «зуавский»