Моя подруга Лиля - стр. 48
А потом Лиле пришлось подстраивать эту историю к совершенно другому времени – советскому, строгому, где не было места любовным изыскам, где все были верные друзья и хорошие товарищи.
Лиля: «…Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося. Он говорил, что Володя для него не человек, а событие. Володя во многом перестроил Осино мышление, взял его с собой в свой жизненный путь, и я не знаю более верных друг другу, более любящих друзей и товарищей».
Было ли все это в самом начале таким трогательно чистым или это была любовная история для троих?.. Но в любом случае Маяковскому повезло, что он встретил Бриков. Счастье или несчастье приданы нам от рождения и минимально зависят от внешних обстоятельств. Лиля была от рождения счастливая, Осип тоже, Маяковский был несчастный, а несчастному лучше держаться счастливых.
Но что бы они с ним ни делали, сам Маяковский понимал или нет? Что с ним играют?
Что же Маяковский, такой чувствительный, такой невротически чуткий к тому, как к нему относятся, не догадался, что его возлюбленная его не любит? Что праздник тела в обрамлении красного бархата вовсе не потому, что Лиля любит его, а просто это был Лилин обычный стиль – умение создать праздник тела, любовное обаяние…
Но когда двадцать два года, и поцелуи, и отражение тел в зеркалах, и страсть, самая страстная страсть, какая только может быть в двадцать два года, и невероятно сильное желание взаимности… попробуй догадаться, что это только твоя страсть, что это роман с тонкими чувствами и без капельки любви. Маяковский принял всю эту сложную конструкцию умных, опытных и тонких людей за любовь – он просто не понял.
И как было понять? Лиля то приближала, то отталкивала, Маяковский ревновал, дулся, уходил, возвращался. Лиля то любила, то проявляла чудовищное равнодушие, Маяковский плакал, угрожал самоубийством, спал на диване, пока Лиля с Осипом занимались любовью в спальне. То есть не спал, конечно, прислушивался, закрывал голову подушкой, стонал от боли – он про это писал.
Но почему же он не вскочил, не выбежал из их дома, не выбежал вообще из их жизни, зачем ему все это?
На этот вопрос ответить можно, можно даже придумать несколько ответов.
Может быть, так: Маяковский – гениальный поэт и сам не владеет своим даром, а дар владеет им. Маяковский не ищет счастливой любви, а ищет страдания, любит страдание, потому что подсознательно знает, что страдание необходимо ему для творчества. Тогда Лиля – умная муза.
А может быть, так: Маяковский – гормональный наркоман. Человек получил предмет любви, но уже ставший привычным раздражитель не вызывает выработку желаемого количества гормонов. И ему требуется доза гормонов, то есть ярких эмоций. Тогда Лиля – необыкновенная для него удача, он всегда сможет прийти к ней за дозой ярких эмоций.
Один из современников Маяковского называет его человеком «с мазохистскими наклонностями». Может быть, Маяковский – страдальческий наркоман, подсел на страдание, получает удовольствие от боли, может быть, Маяковский – мазохист?.. Ну хорошо, допустим, Маяковский – мазохист.
В сексуальном контексте мазохист – это человек, которому для достижения возбуждения и удовлетворения необходимо испытывать физическую боль или унижение. Но когда говорят «мазохист», речь не обязательно идет о сексе. Лилю никто не обвинял в том, что она заковывала Маяковского в наручники, стегала его хлыстом и прочей гадости. Когда Маяковского называют человеком с мазохистскими наклонностями, речь идет о моральном мазохизме: человек получает сладкое удовольствие от подчинения чужой воле, от беспредельной власти партнера, от собственной покорности и беспомощности. Тогда склонность Лили к психологическим и эротическим экспериментам, ее жесткость необходимы ему так же, как ее обаяние, культурность, сила характера. Тогда Лиля – очень правильная для него возлюбленная, с хлыстом.