Моя ожившая тень - стр. 17
– Хочу больше узнать о её жизни, убедиться, что у неё не было таких намерений.
– А если убедишься в обратном?
Он не ответил, но заметно помрачнел и принялся разглядывать травинку. Любопытная реакция, учитывая его репутацию. Может, где-то внутри ещё остались зачатки совести, и Вольтов наконец понял, что здорово заигрался, а на кону чужие жизни…
– Вдруг это внезапное решение? Не каждый самоубийца месяцами выстраивает в голове сложные планы и оставляет следы, по которым близкие поймут, что происходит что-то не то. Иногда человеку так тошно, что он просто не в состоянии сопротивляться и хочет мгновенно со всем покончить.
– Ты кому это говоришь?
– Я имею в виду, что в таком случае ты не обнаружишь доказательств её суицидальных настроений, даже если Зина действительно полезла в петлю по собственной инициативе. Ну и какой смысл искать?
– Чтобы найти хоть что-то.
– Признайся уж честно, что приглядываешься к её сыночку.
– Чудесно.
Вольтов скривился и поднял глаза к небу. Стася не поняла, следует ли принимать его мимические упражнения за восхищение её детективными способностями или, наоборот, за сожаление по поводу необычайно низкого уровня интеллекта.
– Ты не мог бы раскрыть суть сего высказывания? – процедила она, остановившись на втором варианте.
– Чудесно, что я в тебе не ошибся, – послушно пояснил Иван, заслужив предельно испепеляющий взгляд и вызвав лёгкий зубовный скрежет. – Очень мелодично, почаще бы так…
– Вольтов, ты…
– Вряд ли сейчас последуют дифирамбы, поэтому, извини, перебью. Мальчишка тоже у нас консультировался, но мои специалисты быстро направили его в другое учреждение, а дошёл он туда или нет – не знаю. До принудительной госпитализации было очень далеко, мы всего лишь рекомендуем, не более того.
– Парень – психопат?
– О врачебной тайне не слышала?
– Слышала, но ты-то к ней каким местом?
– Знаешь, когда ты ушла из спорта и потеряла опору в жизни, ты нравилась мне гораздо больше. Я прям человека в тебе видел…
– А в Чернове-младшем видишь?
– Не очень, – усмехнулся Иван, отдавая должное её настойчивости. – Он почти лишён эмпатии, чувствует и мыслит совсем не так, как остальные. Но при этом не агрессивен и не опасен для окружающих. По крайней мере, пока.
– А как же Зинаида? Ты не думаешь, что…
– Маловероятно, – поморщился Вольтов. – Я бы скорее предположил, что это её криминальный супруг, планировавший привести в дом другую и не желавший делить нечестно нажитое… В общем, здесь что-то примитивное, сын всё сделал бы иначе.
– Как? С обилием крови, скальпом на стенке и внутренностями под столом?
– С выдумкой и азартом. Если он пойдёт по этой дорожке, будет испытывать в убийствах физическую потребность, получать от них удовольствие. Но рано или поздно любое удовольствие приедается и требуется чем-нибудь его разнообразить.
– А у него ещё не приелось?
– Он слишком умён, чтобы начать вот так и радоваться самому факту. Должно быть нечто более продолжительное и захватывающее, интригующее и подогревающее…
– Вроде затянувшейся слежки за соседями? – съязвила Стася. – Ты ждёшь, когда у него окончательно снесёт крышу? Чтобы что? Остановить?
– Ну да. Я же спец, пойму, что происходит, гораздо раньше его отца, учителей и друзей. И насчёт Зинаиды – правда. Мне очень не нравится её смерть.