Моя няня - стр. 3

про своего Игоря она думала точно так же.

– Ну и как знаешь! – вдруг рявкнула в трубку девица и раздражённо нажала на «отбой».

Она вдруг посмотрела на Виолетту. В серых глазах, щедро накрашенных тушью и тенями, почему-

то появилось странное выражение, словно она искала поддержки.

– Вот скажите, – её голос прозвучал неожиданно тихо и глухо, будто доносился откуда-то издалека.

Виолетту поразила такая перемена: тут чуть ли не кричала, а тут – раз! – совсем другой человек.

Пожилая женщина даже чуть подалась вперёд, чтобы послушать, что скажет девица. Но та,

кажется, ничего не видела вокруг.

– Если детей воруют прямо в роддоме, то можно ли кому-то верить? Но ведь если сказать матери,

то ничего хорошего же не будет, так?

Старик снова уткнулся в газету, молодая мать недоверчиво поглядела на неё, но крепче прижала к

себе ребёнка – неосознанно, порывисто, будто пытаясь защитить.

Пожилая женщина покачала головой и цокнула языком.

– Да, детонька, сейчас творится страшное. А что уж что потом делают с ними – один Бог знает.

Ведь и на органы могут продавать, и в рабство.

Виолетта поморщилась: соседка слева оказалась сплетницей, которая красит всё в чёрные тона.

Всё плохо, будет ещё хуже. От таких людей не скрыться, но жаль, что выходить не прямо сейчас,

поэтому придётся слушать.

– Я не знаю, – медленно произнесла девица, – только ничего хорошего – это точно. – Она снова

посмотрела на Виолетту, словно недовольная тем, что не услышала от неё ни слова. – Вот вы бы

что сделали, если б узнали о таком, а ваша подруга должна была бы рожать?

Виолетту озадачила такая постановка вопроса. Хотя бы потому, что в её окружении никто рожать

не собирался. Разве что Каталинская могла бы. Но та была из рода таких дам, что дала бы

прикурить самому Джеку Потрошителю, вздумай он покуситься на её ребёнка.

– Зарезала бы вора, – сухо сказала Виолетта.

Пожилая женщина еле слышно охнула и даже забыла, что хотела что-то сказать. Девица чуть

рассеяно похлопала ресницами и уткнулась в свой мобильный, будто там резко возникло что-то

очень важное.

Старик неодобрительно посмотрел на Виолетту и покачал головой, мать с ребёнком сделала вид,

что ничего не слышала. Сама Виолетта понимала, что ответ оказался резким, но, тем не менее,

была довольна, что все вмиг замолчали, перестав приставать с дурацкими разговорами.

Вагон плавно остановился, с тихим шипением открылись двери. Виолетта встала и покинула его,

радуясь, что скоро будет дома.

Глава 2. Вечер

Вечер тянулся: медленно, душно, не желая уступать место ночи. Виолетта сидела на балконе и

молча смотрела на заходившее солнце. Тонкая сигарета в длинных пальцах тлела, выпуская сизый

дымок. Во рту растеклась горечь табака с привкусом вишни. Мать всегда говорила, что курить

такие сигареты могут только интеллектуалы, непризнанные гении и извращенцы. Виолетта не

относила себя ни к одной из этих категорий, однако мать периодически приписывала ей их все

сразу.

– Ты могла бы быть учёным, – глухой голос матери, кажется, отталкивается от серых стен

квартиры, дрожит, миг – и рассеется пылью. – Сколько собрала красных дипломов? Один, два? У

тебя золотая медаль лежит в коробочке. Зачем?

Каждый разговор с ней – очередное напоминание, что из блестящего талантливого ребёнка ничего

не вышло. Ничего – это экономист, это цифры в глазах, это прокуренный голос, деньги каждый