Моя Месть вкуса горького шоколада - стр. 38
Спустя еще сколько-то дней пошла в органы опеки. Да, тогда я была не в лучшем виде, больше походила на побитую оборванку. Но и там мне не помогли, а лишь добили, сказав, что им поступило заявление о лишении меня родительских прав. Женщина поведала мне историю, которую придумал мой муж: будто бы я наркоманка, украла у него деньги и сбежала с ребенком, после чего выбросила где-то сына. Я была в изумлении, но тогда поняла, что от Андрея можно ожидать чего угодно.
Снова и снова возвращались к дому Кирсанова, в итоге, отчаявшись, поняла, что ничего так не добьюсь. Не ела много дней и даже не могла думать о еде, тогда я была на грани жизни и смерти и уже передвигалась с трудом.
Помню, пошла к его маме, даже зная то, что той я никогда не нравилась. Но она тоже женщина, тоже мать, и должна понять меня. Там-то я впервые за все те дни поела, свекровь сказала, что если откажусь, разговаривать со мной не будет. И в тот момент снова появилась надежда, показалось, что увидела в глазах женщины сочувствие. Но снова жестоко ошиблась!
- Лера, ты молодая, нарожаешь еще кучу детей. Не лезь, ради Бога, к Андрею, пока не пожалела, - уверенно заявила мать мужа, словами словно влепив мне пощечину. Господи, о чем она говорит? Каких детей? У меня есть сын, и без него я не смогу! Ушла, не сказав больше не слова, понятно, в кого Кирсанов такой черствый. Несколько дней лежала, не вставая, в заброшенном общежитии, мое сознание впадало в безумие. Были моменты, когда я просила Бога о смерти, желала уснуть и замерзнуть во сне. Но и этого не могла, я не могла бросить Егора.
Мне все же удалось подкараулить Андрея, я знала, что он постоянно ходил в один и тот же клуб (у нас их в городе в принципе было немного). Ждала в тени, всматриваясь в машины, часа три простояла на двадцатиградусном морозе. Обморозила ноги и руки, но все равно не уходила, почему-то чувствовала, что муж приедет. И он приехал… Вышел из машины с девушкой модельной внешности, и внутри меня даже ничего не кольнуло, потому что нечему было колоть. Не раздумывая, бросилась к нему, ноги уже не держали, и упала на колени.
- Андрюш, - взмолила я хриплым голосом. - Умоляю тебя, позволь мне быть с сыном, я сделаю все, что ты скажешь, можешь сам делать со мной, что хочешь, только позволь увидеть моего мальчика.
Его пассия смотрела на меня с отвращением, а на лице Кирсанова мелькнула злость. Ему, видимо, не понравилось, что посторонние наблюдают за такой сценой. Да и я тогда ничем не напоминала его прежнюю жену, похоже было на то, что какая-то бомжиха посмела пристать к самому Кирсанову.
- Пошла прочь, - гаркнул он, обходя меня сбоку и потянув за руку девушку.
- Пожалуйста, Андрей, - прохрипела я, чувствуя, как горячие слезы обожгли обмороженные щеки. Вот тогда-то уже точно поняла, что сам он сына мне не вернет.
В скором времени Кирсанов уехал из города, продал дом, перевел бизнес куда-то и свалил. Он много раз говорил, что как только добьется здесь всего, чего хочет, переедет в столицу. Тогда-то я окончательно утратила смысл жизни и, лежа на том же обшарпанном диване, ждала свою смерть. Порой мой взгляд скользил по исписанным то ли карандашом, то ли углем стенам. И эти надписи принадлежали явно не подросткам:
"С человеком хорошим не бывает ничего плохого ни при жизни, ни после смерти (Сократ)".