Моя любой ценой - стр. 39
– Вы… Ранены?
До сих пор не могу понять, как к нему обращаться. На вы или на ты после того, что между нами было.
– Нужен врач…
Ничего не понимаю уже про этого человека!
Вместо того, чтобы заняться своим ранением, он зачем-то потащил меня в ночной клуб заниматься сексом! Может, он просто сумасшедший?
– Тебя обязательно осмотрят, не переживай, - его лицо дергается. Раздраженно. Резко.
– Я… Не мне… Вам.
- Да? – брови снова взлетают вверх. Он даже останавливается, хоть до этого и спешил. Сжимает мою руку у локтя, снова вдавливает в себя. Охватывает подбородок, пронзительно и с какой-то насмешкой заглядывая в глаза. – Не хочешь моей смерти? Или хочешь убедиться, что рана смертельна? М, девочка?
– Это может быть серьезно… - бормочу, пытаясь опустить глаза, но крепко держащая меня за подбородок рука не дает этого сделать.
Что я вообще творю?
Зачем говорю все это тому, кто еще совсем недавно хладнокровно убивал, а после фактически насиловал меня? Конечно, это чистый рефлекс, совершенно нормальная обыденная человечность, но… Разве на таких, как он, людские ценности распространяются? Нет, у них все совсем другое! И представление о жизни, которую они ни во грош не ставят, - или, наоборот, продает и покупают за деньги или власть. И представление о любви.
Ведь это должно быть чудом, таинством, максимально возможной близостью двоих людей, которые уже душой и сердцем близки друг другу! Именно потому я и не торопилась, поэтому и сохранила девственность, когда все другие давно с ней расстались, и, чаще всего – из чистого любопытства! Именно потому так долго и не решалась на этот шаг со своим парнем! Ну, не чувствовала я того к Юрке, вот того чего-то удивительного, сбивающего с ног, заставляющего почувствовать, что этот человек – часть тебя, твое продолжение, половинка собственной души, с которой слиться хочется, - намертво, всем. Душой, каждым вздохом, каждой гранью ощущений! Потому и откладывала так долго, все не решалась впустить в себя так глубоко… А он… Он просто вывалял меня в грязи, превратил таинство в какую-то звериную потребность, в похоть! Которая еще и стала достоянием журналистов!
К таким нельзя с нормальными, человеческими мерками подходить. Они и мыслят и чувствуют иначе. Если вообще, конечно, чувствуют…
Хоть все равно – живой ведь человек передо мной.
Что бы он не сделал, а такая рана, да еще и в области живота – это серьезно…
Молчу. Молчу под прожигающим взглядом, неловко топчусь на ступеньках.
– Кобре ты бы тоже доктора позвала, м? – сжимает мою руку еще сильнее. Снова до боли. Так, что кажется, будто сейчас кость своей стальной хваткой перекусит.
– Нет, - вскидываюсь, решительно глядя ему в глаза.
И понимаю, что это – чистая правда.
Тот садист, он ведь просто моральный урод! Он бы от меня просто кусок истекающего кровью мыса после себя оставил! И ведь я наверняка не первая, кто попался в его логово! А сколько помимо меня он таких издевательств творил?
Хотя – откуда мне знать, может, этот еще гораздо хуже?
– Что, и не жалко его даже? – ухмыляется, хватка на руке становится мягче.
Но синяки точно останутся! Как от самых настоящих кандалов!
– Я ведь уже говорила… От того, что его не стало, мир может выдохнуть с облегчением.