Моя драгоценная гнома - стр. 82
- Ты же не собираешься тут умереть?! – свирепо шептала я ему, подбрасывая еще полешко в огонь. – Сбежали от орков, пчел пережили, и гадюку, и в реке не утонули, а ты хочешь сдохнуть от какого-то дождика?
Но эльф молчал, и губы у него уже приобрели мертвенный серый оттенок.
Можно было укрыть его моей одеждой, но я только что бегала под дождь, и моя рубашка была – хоть выжимай.
Глубоко вздохнув, я пару раз шлепнула эльфа по щекам, чтобы убедиться, что он ничего не чувствует. Голова Дагоера мотнулась из стороны в сторону, и я глубоко вздохнула во второй раз. Непроходимый идиот! Только из-за него мы оказались в такой нелепой ситуации. Но если он и правда умрет? Жалость и страх побороли, и я стянула куртку, рубашку, а потом распустила нагрудную повязку, которой пользовалась постоянно последние два года.
- Никогда тебе этого не прощу, - сказала я Дагоберу, уверенная, что он не может меня слышать, а потом прижалась грудью к его груди, распластавшись по нему, как одеяло.
Лежать на нем оказалось на удивление удобно. Я грела дыханием его шею, а щекой ощущала мраморную твердость его мускулов, выслушивая биение сердца. Постепенно он согрелся, и кровь побежала по жилам быстрее. Моя одежда тоже просохла, и я укутала ему ноги, а сама снова обняла его, закрывая глаза. Да, страх… Да, жалость… Но какое это было наслаждение – быть с ним так близко. Он даже пах, как драгоценный камень – как янтарь, солнцем и медом. Хотя, может, все дело было в мази на меду, которой лечила нас Маэль. Дождь все не прекращался, но в пещере стало тепло, а мне так было и вовсе горячо. Я осмелилась погладить Дагобера по груди – запретное наслаждение, и горькое, и сладкое одновременно. Рано или поздно он встретит самую прекрасную девушку, она спасет его от наказания феи Сирени, и принц будет благодарен и… влюблен. Каково это, когда он любит? Я зажмурилась, представляя поцелуй с Дагобером, и поняла, что сейчас умру, потому что эти мечты душили почище колдовского заклятья.
- Не будь глупой приставучей кошкой, - прошептала я сама себе, смаргивая навернувшиеся слезы.
Костер дымил, но от него было тепло. Я прижалась к Дагоберу другой щекой и не отрываясь смотрела на пламя, как будто оно могло утишить душевную боль.