Моя (чужая) жена - стр. 34

— Игорь, не начинай!

— Я просто прошу ответить честно.

— Да, — в итоге признаю я.

Что тут скрывать, это правда.

— Ты была со мной счастлива?

— Была.

— Тебя все устраивало?

— Ну… да.

— Вот видишь! А будет еще лучше. Я безумно тебя люблю и все для этого сделаю, клянусь. Я не отступлю. Все исправлю.

Ну сколько можно, а? Я закатываю глаза. Сделает он. Как? Пристрелит Машу и устроит мне амнезию?

— Игорь, мне пора.

Я кладу трубку и опираюсь ладонями о кухонный стол, поджимая губы.

Ох, не нравится мне все это… Конечно, решительность и целеустремленность в мужчине — важные качества, но не когда он прет к цели как носорог, не видя препятствий и ломая все по пути.

Ведь главное препятствие тут — я сама.

И вообще, чего Игорь добивался своими вопросами? Скорее всего, что я начну вспоминать, как мы были счастливы. Оно ведь как бывает: одно приятное воспоминание тянет за собой другое, потом третье, в итоге мозг начинает видеть только хорошее, находить оправдания плохому, подначивает все вернуть. Привычка — великая сила.

Да вот только ситуация у нас совсем не та. Конечно, у меня много прекрасных моментов, связанных с мужем, но светлые воспоминания вместе с тоской по прошлому приносят раздирающую боль и страдания. Нет и не может быть никаких оправданий тому, что сделал Игорь.

Разумеется, я безмерно благодарна мужу и за счастливые годы, и за дочь — особенно за дочь. Однако пришло время двигаться дальше, как бы ни было больно и страшно. Без Игоря.

И если будет нужно, я готова как попугай повторять мужу день за днем, что между нами все кончено.

Я возвращаюсь к Саше. Она сидит в постели в позе лотоса, встречает меня солнечной улыбкой до ушей:

— Папа сказал, мы на этой неделе пойдем гулять!

— Я рада, — присаживаюсь на кровать рядом с дочерью.

Она доверчиво льнет ко мне, обнимает за талию, шепчет:

— Мамочка, ты тоже пойдешь с нами? Будем все вместе, как ланьше?

О, моя девочка…

— Пойду, конечно.

— Ула!

— Я ведь говорила, что мы все равно навсегда останемся твоими мамой и папой, и этого ничто не сможет изменить. Ну все, солнышко, ложись спать.

Я укладываю Сашу, накрываю ее одеялом, целую в щеку и выхожу из комнаты, оставляя включенным ночник в виде божьей коровки.

А потом долго сижу в зале на диване, подтянув к себе колени. Из головы никак не идут мигом вспыхнувшие счастьем глаза дочери, ее радость от звонка папы и… затаенная надежда, что мы с ним снова сойдемся. Вон как она засияла, когда узнала, что пойдем гулять вместе.

Похоже, все будет сложнее, чем я ожидала. Мне безумно больно оттого, что придется разбить надежду дочки, которую она бережно хранит в своем сердце.

***

Утренняя суета не оставляет ни минуты для лишних размышлений. Я проспала.

В итоге кометой ношусь по квартире в попытке все успеть: и Сашу одеть и накормить, и самой собраться.

Слава богу, в садик успеваю вовремя и сразу еду на работу.

— М-да… Выгляжу как чучело, — с прискорбием тяну я, глядя на себя в зеркало заднего вида, пока стою в утренней пробке.

Под глазами залегли синие круги от недосыпа, да и кожа какая-то тусклая. Как могу поправляю ситуацию с помощью пудры, а потом отмеряю минуту за минутой.

Главное, не опоздать. Я четко помню, что Иван Максимович заявил мне насчет опозданий.

В итоге в офис влетаю без трех минут девять.

Фух, успела.