Мой злой и нежный Серый Волк - стр. 18
– Уступчивая у тебя падчерица, княгиня Пелагея, – одобрительно кивнул Игорь. – Кроткая да разумная не по годам, – княгиня ничего не ответила на это мудрое замечание боярина и сидела, надувшись как мышь на крупу. – Пора тебе ей дела хозяйственные передать, ключи от кладовых, да от сундуков с добром.
– Любава не против, что я до ее замужества буду дела семейные вести, – нахально заявила княгиня. – Трудно ей будет со всем справляться. Сама меня попросила. Так ведь, Любава?
Может, дурочка-Любава о чем и просила, но я точно на такое безобразие согласия не давала.
– Ты меня не так поняла, матушка, – широко улыбнулась я княгине. – Не посмею я на тебя такую ношу взваливать. Ты меня и так до совершеннолетия опекала. Теперь я буду заботиться о тебе и о сестрице.
Княгиня изменилась в лице, губы искривила судорога. Не то заплакать собралась от злости, не то пытается выдавить из себя улыбку. Забава всхлипнула.
– Да как же она управлять хозяйством будет, если на голову слабая? – пропищала сестра, едва сдерживая слезы. – Так нельзя! Она же все разорит, по миру нас пустит, заставит побираться как нищих.
– Не хорошо ты говоришь, Забава, – строго посмотрел на нее боярин. – Плохо ты дочь воспитала, княгиня.
– Прости ее, она расстроилась. И правда, какая хозяйка из Любавы? Точно разорит все. Она же ничего не умеет. Ни читать, ни писать, ни считать. Обманут ее, разворуют имение, голыми оставят.
– Все я умею, – возмутилась такой наглой лжи.
– Так напиши свое имя, – засуетилась сестра. – Эй, подайте перо и бумагу! – приказала слугам.
– Вот скажи, сколько будет семь да пять? – поинтересовалась мачеха.
– Двенадцать, – отрезала я. – А теперь ответь мне, матушка. В комнате четыре угла, в каждом по кошке. Напротив каждой кошки три кошки. Сколько всего кошек?
– Глупость какая, – возмутилась мачеха, но под пристальным взглядом боярина принялась загибать пальцы. – Быстро мне считать незачем, у меня для этого писарь-счетовод есть. Четыре да три, и еще три… И еще… Шестнадцать.
– Нет, матушка, всего четыре, – рассмеялась я.
– Ох, и глупа же ты, девонька, – вздохнула мачеха. – Как колода глупа.
– А ведь она права, – усмехнулся Игорь. – Четыре кошки, княгиня. И откуда только у Любавы столько ума в столь юном возрасте?
Сама себе удивляюсь. Но что есть, то есть, не отнять.
– В папеньку пошла, – скромно опустила я глаза.
Слуга тем временем принес толстый желтый лист бумаги, чернильницу и гусиное перо.
– Забава, сначала ты свое имя напиши, – пододвинула я ей бумагу.
Та недовольно засопела носом, но принялась медленно выводить буквы. Получались они у нее кривые и неровные. Незнакомых букв я не заметила. Все тот же русский алфавит. У меня написать имя получилось намного изящнее, чем у сводной сестры. Не зря я в школе делала плакаты для уроков литературы.
Рисовать мне всегда нравилось. Даже мечтала в художественное училище поступать. Только мама не одобрила, посчитала это блажью. И я повиновалась ее желанию, поступила на инженера-строителя. Мама была уверена, если я буду брать частные заказа на проектирование коттеджей, то смогу приносить неплохой доход в семью. Собственно, так оно и было.
– Ну что, прочитать еще что-нибудь? – поинтересовалась я, протягивая пергамент матушке. – Кстати, могу стихи рассказать.