Мой страшный главный врач - стр. 20
– Вадим Русланович, – коллега выжидательно смотри на меня.
– Какой, по-вашему, прогноз по этому пациенту после ДТП?
Тот пожимает плечами: – Пятьдесят на пятьдесят.
– Понятно, – киваю я.
В это время в дверях без стука появляется секретарша с подносом в руках. На ней красивая юбка из струящегося материала и чёрная, полупрозрачная блузка. Кидает на меня вполне себе обычный взгляд и быстро ставит блюдца с чашечками кофе и кофейными ложечками перед каждым из нас. Тут же появляются блюдце с нарезанными ломтиками лимона и специальной вилочкой, небольшая сахарница, доверху наполненная кусочками сахара, Комната наполняется превосходным сочетанием ароматов кофе и лимона.
– Спасибо, Ольга Васильевна! В следующий раз стучитесь в дверь, прежде чем войти, – бросаю я вслед секретарше и киваю своим коллегам за столом: – Давайте, коллеги, быстренько по чашке кофе и пойдёмте в отделение, посмотрим, как там дела и этого пациента заодно.
В отделение мы дошли за пять минут. Надели на себя одноразовые халаты, бахилы. В отделении было чисто, светло, персонал занимался каждый своим делом, поглядывая на нас с разных сторон. В палатах интенсивной терапии стояли специальные медицинские кровати с подведённым к ним оборудованием. Мониторы мигали разными огнями, с них можно было считать различные показатели жизнедеятельности организмов. На кроватях лежали голые мужчины и женщины. Кто-то был в сознании, кто-то на аппарате искусственной вентиляции лёгких.
Я подошёл к троим больным, находившимся на ИВЛ. Двое находились в состоянии медикаментозного сна, а вот женщина лежала привязанная и смотрела на нас умоляющими глазами. Под ней и под теми двумя больным специальные чехлы на матрасах, на которых они лежали, были мокрыми от мочи. Стоял характерный запах.
Подошёл поближе и она задвигалась, застонала, словно хотела, что-то сказать.
– Хотите что-то сказать? – негромко спросил у неё я.
Она быстро-быстро заморгала и на глазах появились слёзы. Трубка от ИВЛ не давала ей возможности говорить.
– Сколько дней она на ИВЛ? – спросил я у заведующего.
– Четвёртый день, – быстро ответил тот, заглянув в свой рабочий блокнотик.
– А в сознании?
– Третий день, вроде бы, – пожал плечами Вадим Русланович.
Я склонился к голой пациентке. Видно было, что кожа её была синюшной и покрылась пупырышками от холода.
– Почему привязана? Беспокоится? – я посмотрел на завотделением.
– Да, есть немного, – осторожно ответил тот. – Для профилактики.
– Сможете написать, что вас беспокоит? – спросил я у пациентки, доставая из кармана халата ручку и свой блокнот. Женщина опять быстро-быстро заморгала глазами с надеждой глядя на меня.
– Правой рукой пишите?
Она вновь заморгала глазами.
– Развяжите ей правую руку, – скомандовал я заведующему отделением.
– Да ну, Лев Романович, не нужно! Она беспокойная, дёргается всё время, ещё что-нибудь повредит себе. Пойдёмте, лучше других пациентов посмотрим, – недовольно проговорил Вадим Русланович, пытаясь увести меня от странной больной.
– Раздевайся догола, – приказал я ему и сам принялся развязывать правую руку женщины.
– Что?! Я не совсем понял, что вы мне сейчас сказали, – ошеломлённо спросил завотделением. Начмед, молча. стоял рядом и ни во что не вмешивался.
Я протянул ручку женщине и подставил раскрытый блокнот. Она с благодарностью посмотрела на меня и начала по буквам что-то в нём писать.