Мой созависимый плен. История одного побега ; Алкоголизм – радость жизни или тяжелая болезнь? ; Свобода от зависимости. Что семья должна знать о наркотиках, азартных играх и виртуальной реальности - стр. 16
Иоганн Вольфганг фон Гёте
В моем советском детстве не принято было хвалить детей. А вот критика и требования сыпались на меня, как из рога изобилия. Даже когда у меня появилась собственная дочь, я часто слышала от мамы: «Смотри, перехвалишь». Вот меня и не хвалили. Даже тогда, когда я делала по-настоящему достойные вещи.
Очень хорошо запомнился один случай. Мне было 18 лет. Я занималась в клубе патриотического и физического воспитания молодежи «Каскад». Тренировали нас ребята, которые воевали в Афганистане. Так как я неплохо пела и играла на гитаре, меня пригласили принять участие в ежегодном международном фестивале, посвященном войне в Афганистане.
Фестиваль был исключительно тематический, я откровенно не знала, чем я могу удивить и о чем, собственно, буду петь. Я же не буду тупо стоять и играть на гитаре. Тем более мои отношения с гитарой были на уровне самоучки, и если честно, я даже не знала нот. После недолгой паники я села и за пару часов написала 2 песни. Одну из них я посвятила афганцам, а вторую – матерям, которые потеряли своих детей в Афганистане. И, видимо, я так прониклась их болью, что заставила плакать всех женщин-матерей, которые были в зале. Я стала лауреатом!!! Да еще и получила «приз зрительских симпатий». Вот это да! Абсолютно счастливая, вся в цветах и подарках, я приехала домой.
Меня переполняло чувство гордости и восторг, но моя мама не разделила моего счастья. «Написала песни? Сама? Не может быть. Наверно, списала», – был ответ. Она мне не поверила!!! Ну и, конечно, сработала установка «не хвалить». Я проплакала всю ночь, а потом плакала всю жизнь, транслируя в мир свою никчемность и недостойность. А потом всю жизнь доказывала маме, что я чего-то стою. Если мама говорила, что я не поступлю в институт, я тут же доказывала ей обратное и поступала. Если мама говорила, что я чего-то не могу, то я тут же «могла». Наверно, именно тогда я начала проживать не свою жизнь, а «жизнь вопреки», чтобы что-то доказать маме.
Я ни в коем случае не осуждаю свою маму. Ведь она делала все, что, по ее мнению, было наилучшим для меня. Видимо, так она пыталась меня стимулировать на новые достижения. После смерти мамы ее подруга рассказала мне: «Твоя мама очень гордилась тобой. Рассказывала нам, какая ты способная, два института окончила. Кассеты с твоими песнями постоянно слушала. Очень она их любила…» Я захлебнулась в слезах, когда об этом узнала. Я и сейчас без слез не могу об этом думать.
Всю жизнь я была рабом сформированной в детстве картинки о себе. Моя неадекватная самооценка была капитаном моего корабля. Я постоянно обесценивала себя. И транслировала в мир свое ничтожество, и верила, что ничего не стою. Именно поэтому, когда меня кто-то хвалил, я воспринимала это как нечто постыдное. Я не умела принимать комплименты и подарки – краснела и чувствовала себя неловко. Внутри все сжималось, и мне казалось, что я что-то должна за эту похвалу.
До 20 лет, при хороших внешних данных, я считала себя уродиной и была уверена, что никто и никогда на мне не женится. Я была уверена, что просто не могу никому нравиться как молодая, красивая женщина. Это было мое стойкое убеждение. Именно по этой причине все женское во мне было тщательно закопано и задавлено. Только что-то давая и делая взамен, я могла рассчитывать на любовь. Я считала, что любовь можно получить только в обмен на что-то.