Мой самый нежный зверь - стр. 44
– Насть, а ты поздороваться не хочешь?
– А где-то в правилах написано, что мне вменяется в обязанность приветствовать каждого твоего нового трахаря? Быстро же ты Паше замену нашла, – цедит Настя, отрываясь от телефона, – а строила из себя чуть ли не Деву Марию, – без перехода продолжает, – закроешь сама. Я пошла.
И взметнув копной золотисто-коричневых волос, хлопает дверью. Я оторопело смотрю на дверь и перевожу взгляд на Богдана. Богдан провожает ее взглядом, в котором читается легкая брезгливость. Потом подходит ко мне и притягивает за талию.
– Хочешь, догоню и пиздюлей ей дам? Я девушек руками никогда не трогаю, но для нее могу сделать исключение. Постараюсь аккуратно, чтобы ничего не сломать.
– Богдан, ну что ты несешь…
Богдан
Зарываюсь носом в ее волосы за ушком и в буквальном смысле затягиваюсь. Пиздец как соскучился. Обхватываю ладонью тонкую шейку, придерживая голову, и тянусь к губам.
– Богдан, нас через витрину видно, – бормочет девочка, вяло сопротивляясь, – здесь нельзя… Богдан… ну хватит…
Коротко целую ее в губы, потом в лоб, потом в висок, в щеку, в нос, снова в лоб, с трудом останавливаюсь и прижимаю белокурую головку к своей груди.
– Хочешь, в ресторан поужинать съездим?
Все предыдущие вечера мы провели с ней дома. Мне нормально, но, наверное, это неправильно. Наверняка ей хочется какой-нибудь там романтики и чего-то такого. Романтик из меня, на самом-то деле, так себе. Кроме как в цветы, подарки и рестораны, больше ни во что особо не умею.
– Хочу, – немного подумав, отвечает Мира, – только я не одета для ресторана.
А я только в этот момент соображаю. Все предыдущие дни она ходила по дому в моих футболках. А я не очень-то и задумывался, почему ей нравится в них ходить, потому что сам ловил от этого какой-то особый вид кайфа. А сейчас она в той же одежде, в которой была, когда я ее от Холодова забирал.
– А ты чего одежды себе не купишь? Я денег мало оставлял?
– Нет… много…
– А чего тогда?
– Не знаю… просто… я так не привыкла…
Снова обхватываю ее ладонью за шейку, чтобы смотреть в глаза. Глаза у нее красивые, светло-карие, ресницы черные и пушистые. А взгляд доверчивый и пиздец наивный. Я из-за этого ее взгляда себя чувствую, как, наверное, чувствует себя родитель того годовасика, который только-только научился ходить и идет покачиваясь, а он каждую секунду нервно протягивает руки, чтобы чадо не наебнулось. Это называется ответственность. Почему-то чувствую себя за нее ответственным и постоянно парюсь, что родитель-то из меня хреновый. У меня же кактус – и тот сдох.
– Привыкнешь? – уточняю на всякий случай.
Что в таких случаях обычно делают? Уговаривают? По попке шлепают?
Девочка осторожно кивает.
– А можно мы пока за моими вещами съездим? Которые у… – Мира глубоко вздыхает и продолжает, – у Паши остались.
Правильно, малышка. Отпусти. Плюнь и разотри.
– Можно. Можем хоть сейчас съездить, если хочешь.
Девочка обвивает меня руками вокруг пояса и на этот раз сама кладет голову на грудь.
– Мир, тебе если надо что-то, говори сразу как есть. Я намеки и те хреново понимаю, а самому догадаться мне вообще без вариантов.
– Ладно. Давай тогда съездим за вещами. А потом я хочу в ресторан. А потом… а потом тебя. Я устала и соскучилась.
Глава 24
Богдан
Пока поднимаемся в лифте к ней на шестой, Мира не выпускает мою руку, вложив в нее свою маленькую ладошку. Я потираю нежную и гладкую на ощупь кожу на тыльной стороне ладони подушечкой большого пальца, второй рукой приглаживаю шелковистые блестящие волосы. Ей идет эта стрижка. Она, наверное, с любой будет красивая, но такие волосы, как у нее, должны быть длинными. Это факт.