Мой профессор... кровопийца! - стр. 8
– Аххх… – вдруг донеслось откуда-то справа, отдаваясь эхом в пустынном коридоре. – Аххх… О дааа…
Я вздрогнула и завертела головой. Что за хрень? Может, кому-то плохо? Но тогда почему «да»?
Звук доносился из палаты с номерным знаком «14», отпечатанном на голубой медной дощечке. Тут же вспомнив, что номер моей палаты «24», я рванула к полуприкрытой двери палаты и застыла на пороге, как вкопанная.
На единственной кровати у стены лежали двое – полуголый мужчина в распахнутой больничной робе и спущенный до колен пижамных штанах, весь опутанный проводами капельниц, и рядом, навалившись на него полной грудью, женщина в белом халате медсестры. Уткнувшись лицом куда-то мужчине под подбородок, женщина погрузила свободную ладонь в трусы мужчины и быстрыми движениями елозила там по явно эрегированному члену – совершенно недвусмысленно мастурбируя ему.
Увлекшись, ни один, ни вторая меня не заметили. Забыв, как дышать, я сделала беззвучный шаг назад, потом еще один – вбок, скрываясь из возможного поля зрения любовников.
И только отойдя на безопасное расстояние, остановилась, прислонилась к стене и судорожно, прерывисто выдохнула, закрывая глаза. Неожиданно перспектива подкрасться к Бессонову и что-то там ему «мягонько погладить», показалась мне не такой уж и бредовой.
4. Глава 4
Разумеется, я не стала ничего подобного делать. Еще чего не хватало!
Тихонько прокралась обратно в палату и, не заглядывая за занавеску, где лежал Бессонов, юркнула в свою больничную койку, с головой накрывшись одеялом и утыкаясь в телефон.
Боже, пусть ко мне придет другая медсестра – не та, которая только что отдрочила лежачему больному в капельницах! Или, как минимум, если та, то пусть руки с мылом помоет! Но лучше бы не та!
Минуты шли, часы на моем телефоне уже показывали далеко за полночь, ленты соцсетей уже были просмотрены до дыр, а никто ко мне так и не шел – ни одна медсестра, ни другая, ни сам главврач. Только Герман Данилович все сильнее метался по своей кровати за занавеской и все громче и мучительнее стонал.
Наконец, я забеспокоилась. Понятно, что тут больница и умереть ему не дадут, но ведь должны же у них быть какие-нибудь датчики его состояния? У человека явно жар! Вон даже бредить что-то начал!
Посомневавшись, вызвать ли кого-нибудь со своей кровати, я решила сначала проверить сама, нужна ли Бессонову помощь. И поняла, что до сих пор оттягивала нашу с ним личную встречу как только могла – из-за этого-то, собственно, и сбежала в туалет, общаться с Милкой по телефону. После того, что я услышала, трудно было даже представить, как я буду смотреть на Германа Даниловича не краснея.
– Он в бреду, ему вообще сейчас не до тебя! – убедила себя, подкрадываясь все ближе и ближе к зеленой занавеске, откуда раздавались стоны – болезненные, как я пыталась убедить себя, а не… те самые, которые издавал тот счастливый пациент в соседней палате.
В последний момент, перед тем, как отдернуть занавеску, я снова засомневалась – мое ли это дело. Может, все-таки позвать медсестру? В голове снова вспыхнула картина – рука в белом рукаве, самозабвенно елозящая в чьих-то трусах. И при мысли, что эта самая рука будет сейчас дотрагиваться до моего Данилыча, меня чуть не стошнило.
Теперь почему-то эта картина казалась совсем не эротичной.