Мой плохой босс - стр. 11
— Можно, Ир?
Я киваю. Пока не могу говорить — не хватает воздуха. И цензурных слов.
— Ну, Антон Викторович и… — Я качаю головой перебиваю Наташу посреди фразы. Я и так знаю, что он — сука. И раньше знала. Правда совсем не замечала за ним вот такого скотства в адрес женщин. Тем более, что я вообще не знаю, какие слухи сейчас уже успели разойтись по бухающим на корпорате коллегам.
Хотя — многие видели, как Антон со мной танцевал. И куда я пошла после — тоже. И в каком виде оттуда выскочила и при каких условиях. Внятную, хотя и далекую от реальности версию они уже сочинили.
— Ирка, ну ты даешь, Верещагина — и на колени. Посреди зала. — Наташа шепчет это с восхищением. И пусть меня обычно коробит эта “Ирка”, сейчас мне не до формальностей и обращения по имени-отчеству.
Уголок моего рта удовлетворенно дергается.
Да, это было восхитительно. Хоть и мало. За свое гадство Антон Верещагин не отделался бы столь малой кровью. Да, порку за такую провинность я бы ему устроила такую — он две недели бы на своих совещаниях только стоял.
И какая жалость, что нельзя.
В моих висках по-прежнему шумит и бьется голодная ярость. Ох, не один удар плети бы достался шикарной заднице этого поганца.
Будь он только в Теме…
Будь он только моим...
Боже, Ира, и зачем ты сейчас об этом думаешь? Вот сейчас? Когда ясное дело, что больше никак твои мысли этого мудака касаться не могут.
Хотя в таком случае этой ситуации вообще бы не было. И все-таки…
И все-таки — нет.
Нет — значит «нет». Это закон для всех, кто в Теме.
Антон Верещагин мне ясно показал — я его не интересую.
Да и если бы интересовала — я его уже не хочу. Бессмысленно тратить свои силы на этот кусок дерьма. Это насколько сильно мне надо пасть, чтобы захотеть его снова? Я же не могу спустить ему это просто так.
— Ир, — тормошит зависшую меня Наташа, и я вздрагиваю и гляжу на неё.
— Тебе водки может принести? — сочувственно интересуется секретарша Антончика. Может, он её специально подослал? Озарение это накатывает на меня внезапно. Паранойя — это вообще очень полезная привычка.
Пальцы нашаривают кулон на моей шее. Стискиваю его и выдыхаю.
Я помню, зачем его ношу.
Три вздоха, три выдоха.
Контроль эмоций — вещь полезная. Ярость можно отложить чуть-чуть, хотя — мне очень нужно дать ей выход. Но здесь — я этого не сделаю. Не могу. Нету возможности.
— Водки не надо, — я качаю головой, приводя мысли в четкий алгоритм, — а вот сумку принеси от моего столика. Синюю такую, от…
— Да знаю я твою сумку, — отмахивается Наташа буднично и выскакивает из туалета. Возвращается через три минуты с моей сумкой в руках.
— Антон Викторович за своим столиком, — ябедничает она, — продолжают бухать. Правда, уже не ржут. Морда у него мне не понравилась. Злой!
— Ничего, — я мстительно улыбаюсь, припоминая, как швырнула щенка на колени перед собой. Ну, и перед кучей зрителей, естественно.
Какие охреневшие у него были в этот момент глаза, м-м-м, красота. Еще бы кляп добавить — и вообще была бы идеальная картинка.
— Ему полезно, да, — хихикает Семенова, будто подтверждая эту мою мысль про кляп.
Вообще — Наташа довольно рано получила «прививку Верещагиным». Сколько раз он её поимел, прежде чем она поняла, что ничего серьезного он ей предлагать не будет?
Передумала, замутила с нашим начальником транспортного цеха. Кажется, осенью они собирались пожениться. Счастливая женщина. Умная!