Мой новогодний Форс-Мажор - стр. 8

Конечно. Сейчас все решается по щелчку пальцев. Ох уж эти богатенькие. Нет в них чего-то человеческого. А ведь кто-то старался, готовил для них.

– Обойдусь, – киваю на одну из его тарелок. – Меня и пюре с котлетой устраивает.

– Ах, ну да. Ты же не можешь себе позволить, – ехидно тянет он и скалится.

Обидно? Да, в общем, нет. Но такое ощущение, что в прошлое меня закинуло. Тот же персонаж, та же интонация. И даже тема та же. Только вот не коробит больше.

– Именно, – снисходительно улыбаюсь. – А ты можешь? – киваю на телефон. – Вот и пообедаешь сам, а меня больные ждут.

Иду к двери и жду, когда же до него дойдет.

– Стой! Подожди, – окликает Антон.

– Что еще?

– Я не могу сам, без рук.

Вот тебе и доставка…

– Сочувствую, – пожимаю плечами. – Но мое время вышло.

– Какая ты бессердечная!

– Ты даже не представляешь насколько, – смеюсь и вспоминаю, что так и не сделала инъекцию. – Ой, чуть не забыла, – достаю из кармана шприц. – Укол же еще. Оголяй ягодицу.

– Чего? – Глаза Антона округляются. – Ты сдурела, что ли?

При виде иглы он бледнеет и почти сливается с постелью. Боится, что ли? Да не может быть!

– Не подходи, – рычит Красовский. – Брось каку!

– Да что с тобой такое? – улыбаюсь от того, что он ведет себя, как маленький.

– Какие уколы? – совершенно искренне возмущается. – Что за варварство?

– Что такого-то? – натягиваю перчатки и достаю спиртовые салфетки. – Поворачивайся.

– Я не буду снимать трусы – Антон качает головой, неуклюже встает на ноги и отходит в противоположный угол палаты.

– Ты что, боишься уколов? – спрашиваю прямо, ибо других вариантов у меня просто нет.

– Вот еще. Ничего я не боюсь, – язвительно огрызается. – Просто не хочу перед тобой задом светить.

– Какой стесняшка, – закатываю глаза, искренне забавляясь ситуацией. – Напомнить, как ты светил передом?

– Может, я хотел произвести впечатление?

– У тебя получилось. Я до сих пор под впечатлением. Поэтому кусок твоей ягодицы его никак не испортит.

– Ладно, – вздыхает Антон. – Все равно не отстанешь.

Возвращается к кровати и сдается мне на милость. Даже удивительно. Что это было за представление?

Осторожно сдвигаю резинку его штанов вместе с боксерами вниз. Дезинфицирую и мысленно рисую сетку, выбирая, куда уколоть. Боюсь жутко. Руки трясутся, да я сама вся трясусь, как будто раньше этого не делала. Как же глупо-то.

– Эй, Лапина, ты любуешься, что ли? – Насмешливый голос только нервирует еще больше.

– Было бы на что, – отзываюсь тем же тоном, набираю в легкие побольше воздуха и резко втыкаю иглу.

– Твою мать! – рявкает Антон и дергается, а я со страху выпускаю из рук шприц. Он так и остается торчать в упругой ягодице мажора.

Еще в детстве, года в три, у меня была двухсторонняя пневмония. Родители думали, не выживу, но я оказался гораздо выносливее. Столько уколов, что любой человек в белом халате до сих пор вызывает у меня нервную дрожь. А инъекций вообще боюсь. Панически. До трясучки. Но облажаться перед Лапиной боюсь не меньше. Она ж не простит. Прокатится катком по самолюбию.

Стою у кровати, дышу часто и глубоко. Терпеливо жду, когда уже все случится, но эта дура специально медлит.

– Эй, Лапина, ты любуешься, что ли? – пытаюсь скрыть страх за усмешкой.

– Было бы на что, – отзывается тем же тоном

Игла вонзается в тело, а меня едва не подбрасывает от панического ужаса. Все как всегда, надо только дышать ровно, но не получается.