Мой нелюбимый лорд - стр. 12

- Хейл! – вдруг, повернувшись куда-то назад, крикнул старик. – Хе-е-ейл!

Мои глаза вмиг расширились.

Имя? Это имя! Все-таки, похоже, старик и был тем, кого я недавно встретила в лесу, а если так, то... он ведь был не один! Кого он зовет?!

Ответ на свой вопрос я получила очень скоро.

Сначала я услышала тяжелые шаги, а после в часовне появился еще один человек. Выше и моложе, судя по телосложению. Давно не юноша, далеко не старик. Человек постоял возле распахнутой двери, заторможенно глядя на старика, потом двинулся сюда.

Чем ближе он подходил, тем лучше я могла его рассмотреть. Его борода и волосы не были такими длинными, как у старика, и в них не было заметно седины – рыжевато-бурые, сальные, словно свалявшиеся. Мой взгляд мазнул по рукам, покрытым коркой грязи, по лохмотьям, в которые он был одет, и остановился на глазах – белых, абсолютно белых. Они выделялись на почти черном от грязи лице.

- Сын, - просипел старик, когда тот, кого он называл Хейлом, подошел ближе. – Должен продолжить род. Должен взять жену.

Он говорил короткими несвязными фразами, и я не сразу поняла, что означают его слова. Пока старик не посмотрел на меня белыми глазами и не добавил:

- Здоровая женщина. Сегодня станешь женой Хейла.

И, продолжая смотреть на меня мертвенным взглядом Пустого, отвел руку в сторону. Проследив за его указательным пальцем, я в ужасе замотала головой. Изо рта вырвался почти беззвучный шепот:

- Нет... нет-нет-нет...

Ворох сухих листьев поверх куска ткани на полу – эту постель старик готовил не для себя.

Он готовил ее для меня.

Понимание того, зачем я понадобилась Пустым, прошило мое сознание тысячей острых игл. Молодой выгорень наклонился и, схватив меня руками за лодыжки, потянул за ноги по полу к «брачному ложу».

Я завизжала.

6. Глава 5. КАРАЮЩАЯ ДЛАНЬ

Я схожу с ума... Демоны всей Архарии, я схожу с ума! Не верю, что это происходит со мной... Не верю, не хочу верить... Помогите, кто-нибудь, помогите!..

Мои мысли путались. Где-то в своем сознании я слышала собственный голос, который говорил с кем-то, звал кого-то, умолял. Но в реальности... В реальности меня хватило только на то, чтобы беспрерывно визжать, срывая голос, надрывая связки.

Выгорни – отец и сын – принесли в свое убежище, в заброшенную старую часовню, молодую женщину – меня, – потому что у них была цель.

Продолжить род.

На затворках сознания я понимала, что желание это брало свой исток из тех времен, когда старик Пустой еще был человеком.

У него был сын. Наверное, у него было какое-то хозяйство, свой дом, своя земля, свое дело. И сын должен был принять от отца в наследство его дело, чтобы вложенный отцом труд не пропал зря. Сохранить. Преумножить. Род – это дерево, которое должно расти, подниматься вверх, разрастаться вширь. Оно должно плодоносить, чтобы потомки, поколение за поколением, могли собирать плоды.

Так было всегда, во все века, у всех людей.

Сын должен жениться, и жена должна родить ему детей, чтобы они сохранили нажитое отцом, дедом, прадедом, чтобы преумножали... Дерево рода должно расти.

Где-то глубоко, на самом дне сознания, я понимала – выгорни не осознают, что делают. Желание старика, такое простое и понятное, осталось в его памяти с тех пор, как он был человеком. Желанием сына было – почитать отца и выполнять его волю. Они уже давно не знали, зачем им это нужно, ради чего. Не знали, что желание продолжить род, увидеть своих детей, увидеть детей своих детей у людей продиктовано... любовью. Они не знали любви. Они были пустыми.