Мой любимый (не) медведь - стр. 20
— Ужин готов и всего полчаса. Учись, женщина, — Саша подает мне руку и тянет на себя. — Халатик для меня надела?
— Для Венца.
— Значит для меня. Так может и волосы распустишь?
— Не надо. А то еще в еду попадут. Читала недавно статью, как мужчина поперхнулся клоком волос.
— И?
— И умер. А даже, если все обойдется, все равно глотать волосы — это небезопасно. Когда их вынимаешь изо рта, их нельзя тянуть, так как они могут поранить слизистую. А если попадают в организм часто и в большом количество, в желудке образуется так называемый трихобезоар, требующий хирургического лечения. И к тому же…
— Молчать! Иногда мне хочется действительно отрезать тебе язык.
— И что мешает? Хотя, ты не сможешь, я быстрее умру от кровотечения, и ты даже не успеешь меня поиметь.
— Пойдем есть.
Потапов даже не берет меня за руку, видимо, и вправду разозлился. Я сажусь за стол и наслаждаюсь видом еды. Надо признать, что мишка он не косолапый, а очень даже кудесник, еще и хитропопый. Ведь действительно использовал брокколи.
— Это спагетти со сливочно-сырным соусом из брокколи. Я условие твое выполнил. Брокколи есть? Есть. Так что ешь и наслаждайся. Чего-то я лопухнулся, у тебя вино есть?
— Есть. Нижняя полка справа, — встаю, беру бокалы и подаю Потапову штопор. Саша открывает вино, разливает по бокалам, и мы садимся за стол.
— За приятный вечер и вкусную еду. И чтобы не подавиться всякими трахобазарами, — поднимает он бокал.
— Трихобезоар. Трихос от греческого — волосы.
— Закрой базар и ешь!
Кому скажи, не поверят. Я молча проглатываю слова Потапова, в другой раз и другому я бы уже как минимум шибанула бы этой бутылкой вина. Блин, что со мной происходит? Из дум меня выводит вовсе не голос Потапова, а собачья морда на собственной коленке.
— Ему спагетти, наверное, нельзя?
— Даже если можно, обойдется. Я его покормил перед выходом.
Будь это мой ребенок, ни фига бы я ему не дала, а вот собачку жалко. Я и вправду ужасный человек, но посмотрев на злобного Потапова все-таки беру парочку спагетти и даю Венцу.
— Саш, прости, правда, очень вкусно, но мне собаку жалко, никогда не умела отказывать животным, наверное, поэтому и не заводила.
— Да ничего страшного, мне не жалко. Если что, обгадит-то он твои полы и ковры.
— Ну и ладно. Мыть-то все равно тебе.
— Зря ты, Алиночка, пользуешься моей добротой. Она небезгранична.
— Люблю людей доводить, так отсекаются сразу слабаки и ненужные.
Саша ничего не отвечает, а я продолжаю хомячить спагетти и параллельно подкармливать собаку. Мне определенно хорошо, и вино очень кстати, приятно разливается по венам, даря нужное тепло. Потапов давно уже все съел, а сейчас просто тихо наблюдает за мной. Ну и ладно, мне очень даже комфортно. Доев свою порцию, демонстративно вздыхаю.
— Вкусно, но так у меня не только пузо не уйдет, но и двойной подбородок появится.
— Главное не тройной. Пойдем смотреть кино, макраместка.
***
Мы сидим на диване и смотрим какую-то чушь. Когда я вообще смотрела телевизор? Даже не припомню.
— Алин, чо мы всякую фигню смотрим, как старые пердуны, ей Богу. Может, чем-нибудь получше займемся?
— Я не буду с тобой трахаться, кажется, я уже говорила.
— Так, давай договоримся. Это слово могу произносить я. Из твоих уст оно звучит грубо, ты все-таки женщина.
— Как не назови, смысл один. А если ты попробуешь назвать это «заняться любовью», я тебя лично утоплю в моем унитазе. Кстати, об унитазе. Ты здесь ночевать собрался?