Мой бессердечный муж - стр. 27
Роден странно взглянул на меня, но не закричал, не потащил меня к господину, а молча пошел вперед.
Кухня оказалась на заднем дворе. Страж вытащил уголек из очага и подал мне. Я раскрошила сорбент в порошок, развела в воде и по каплям начала отпаивать Рико. Я прекрасно понимала, что этого недостаточно, но безвыходном положении любое действие – выход.
– Так, миленький, так, – приговаривала я. – Держись, солнышко, держись.
Когда почувствовала, как попугай глотнул, чуть не расплакалась. Теперь мне казалось, что эта птичка – часть меня самой, погибнет она – пропаду и я.
Роден молча стоял рядом. Не знаю, для чего Нед приставил его ко мне, но присутствие стража успокаивало меня.
Всю ночь я возилась с птицей, не сомкнув глаз. Рико лежал перед открытым окном, закутанный в одеяло, а я пыталась выяснить, что стало причиной его состояния. Проверила еду, перебрала орехи, вычистила до блеска клетку.
Роден крутился рядом: он то приносил мне воду, то убирал мусор, то споласкивал тряпки И все делал молча, словно был немым.
Наконец попугай шевельнул крылышками, его лапки согнулись, из клюва вырвался хрип. Глазки, до этой минуты закрытые мутной пленкой, прояснились. Рико поднял голову, встряхнулся.
– Ду-р-р-р-а… – вырвалось из приоткрытого клюва.
– Мой малыш! – всхлипнула я. – Конечно, я дура, раз оставила тебя одного. Роден, принеси для Рико орехи.
– О-р-р-р-ехи… – обрадовался попугай.
Роден пошел к двери, но тут Рико попытался встать на ноги, и я заметила, что пальцы на одной лапке у него сжаты в кулачок. Птичка снова упала на бок. Значит спазм еще не прошел.
– Погоди. Можешь присмотреть несколько минут за попугаем? Я приготовлю ему кашу.
Я бросилась в кухню. На дворе уже занимался рассвет. Первые солнечные лучи показались над крышами домов и заиграли в каплях росы, усеявшей розы. Одуряющий запах разлился в воздухе.
– Доброе утро, молодая хозяйка, – поклонился мне дворник.
– Убери это!
Я широко взмахнула рукой, показывая на горшки с розами.
– Но… куда? – растерялся работник.
– Отнеси к покоям леди Морены. Немедленно!
В кухне тоже появились повора и их помощники. В очаге ярко горел огонь. Все с удивлением разглядывали меня.
– Молодая хозяйка, – разлетелся шепоток по кухне.
Но я не обратила на него внимания. Проверила все мешки, судочки и ящики, нашла рис, сварила для Рико жидкую кашку и бегом помчалась к себе в комнату.
Попугай уже пришел в себя и кашу есть отказался. Еще слабенький и вялый, он крутил головой и хрипел:
– Накорми Рико!
– Рико должен есть рис! – заявила я и поднесла крошку каши к клюву. – Хочешь жить, мерзкая птица, – прошипела я тихо, чтобы Роден не услышал. – Жри! Я тебя не для того всю ночь спасала, чтобы ты объявил мне голодовку.
И попугай словно понял меня: он клюнул рисинку, покатал ее во рту и проглотил. Я выдохнула, откинулась на спинку кресла, в котором сидела. И тут взгляд случайно упал на розу в колбе.
Это был новый шок.
Цветок, еще день назад бывший почти бесцветным, вдруг порозовел, а его серединка стала ярко-красной.
Я кормила Рико, а сама не могла отвести взгляда от розы. Ее невероятное перевоплощение вызывало волнение. Может отравили не только Рико, но и цветок?
Или наоборот, это роза так плохо повлияла на попугая?
А может, замороженный цветок оттаял.
Или все намного проще: это новая роза, самая обычная, из кадок во дворе.