Мортон-Холл. Кузина Филлис - стр. 30
– Я догадался, что итальянские книги предназначены ей.
– Верно. Вообразите, она взялась изучать итальянский по Данте! А у меня есть превосходный роман Мандзони «I Promessi Sposi»[26] – для начинающих именно то, что надо. Если же ей непременно хочется разгадывать головоломки Данте, то от моего словаря намного больше проку.
– Так она обнаружила ваши пояснения к трудным словам?
– О да!.. – просиял он.
Очевидно, его подмывало пересказать мне эту сцену, но он воздержался.
– Боюсь, пастор не похвалит вас за то, что вы приучаете его дочь читать романы.
– Полно! Что может быть безобиднее? Не знаю, кто придумал делать жупел из слова «роман». Книга Мандзони – очаровательное и вполне невинное чтение. Вы же не думаете, что ваши друзья не видят разницы между Вергилием и Евангелием?
За разговором мы не заметили, как подошли к ферме. Мне показалось, что Филлис встретила меня теплее обычного, и миссис Холмен тоже была сама сердечность. И все же во мне зародилось странное чувство, будто мое место занято – занято мистером Холдсвортом. По-видимому, он совершенно освоился в доме и окружил миссис Холмен сыновней заботой, а с Филлис обращался ласково-снисходительно, как любящий старший брат (и только, строго держась этой роли).
Когда с приветствиями было покончено и мистер Холдсворт принялся с жадным интересом расспрашивать меня о текущих делах в Элтеме, миссис Холмен ревниво заметила:
– Ах, на будущей неделе вы вернетесь к своей прежней жизни, где все иначе, чем у нас! Предвижу, что вы с головой окунетесь в работу. А между тем вам нужно следить за собой, не то опять подорвете здоровье. Придется снова ехать в нашу глушь на поправку!
– По-вашему, я захочу вернуться сюда, только если опять занедужу? – с улыбкой успокоил он ее. – Скорее опасаться надо другого: вы приняли меня так радушно, что теперь вам будет от меня не избавиться.
– И славно! – обрадовалась хозяйка. – Тогда тем более берегите силы, не переутомляйтесь. Надеюсь, вы и впредь возьмете себе за правило каждое утро выпивать стакан свежего молока – по мне, это лучшее лекарство; можно добавить в него ложечку рома, говорят, это очень полезно… Мы-то рома в доме не держим.
Я привез с собой дух неустанной производственной деятельности, по которой мистер Холдсворт, должно быть, уже стосковался. После недельного отдыха в деревне он не мог наговориться со мной, и во время одной из таких бесед я заметил, что Филлис смотрит на нас с печальным любопытством. Поймав на себе мой взгляд, она отвернулась и густо покраснела.
Вечером у меня состоялся короткий разговор с пастором. Чтобы не сидеть в одиночестве (миссис Холмен сомлела над своим рукоделием, а Холдсворт давал урок итальянского Филлис), я вышел на дорогу, ведущую в Хорнби, и решил пойти навстречу мистеру Холмену, который всегда возвращался домой этим путем. Слово за слово – и не без моей подсказки – речь зашла о моем товарище, гостившем на ферме.
– Да! Он мне нравится! – с расстановкой, словно взвешивая каждое слово, произнес пастор. – Нравится. Надеюсь, я не обманулся в нем, хотя меня немного пугает, что я так легко поддаюсь его чарам. Он способен увлечь меня – вопреки, так сказать, трезвому голосу рассудка.
– Мистер Холдсворт – хороший, достойный человек, – заверил я. – Отец высоко его ценит, да я и сам могу это подтвердить. Я не привез бы его к вам, если бы опасался, что он будет тут не ко двору.