Морской волк (сборник) - стр. 105
Ага. Так и вспоминаю при этих словах сцену в телеящике из моих времен. Кого-то, руки за спину, пихают в «воронок», женский крик «убийца!», и толстый мент с назидательно поднятым пальцем – «преступником человека назвать может только суд».
– …не нанес нам абсолютно никакого вреда, а значит, наказывать его не за что. С другой стороны, мы знаем его моральные качества. Подтверждаемые, кстати, моими личными наблюдениями и, что любопытно, словами второго спасшегося, его же вахтенного офицера. Трус, дурак, полный ноль как командир. В вашей истории он, кажется, так и не потопит никого до самой своей гибели через год? А теперь вопрос к вам, Михаил Петрович и Андрей Витальевич, – вот вы сказали, после войны он будет служить в их военноморском флоте. И что лучше для нас – если у нашего вероятного противника офицерами, а то и адмиралами, примерами для подражания, воспитателями нового поколения, будут настоящие люди или такие, как этот?
– Секретность. Он нас видел. Ему тоже – подписку о неразглашении?
– Положим, сидеть ему не до сорок пятого, а полные десять лет. По статье «уничтожение социалистической собственности в крупных размерах»[26]. В лагере – не военнопленных, а с уголовными. Судя по тому, как он довел всего за пару дней экипаж Щ-422 – там его «опустят» в первую же неделю. А если и нет – в оперчасти шепнут что надо и кому надо. Рассказать, что это такое и как он проживет эти десять лет? Многие и в первый год вешаются. Через десятилетие этот секрет уже можно будет списать в архивы – когда у нас уже будет флот таких лодок, как «Волк». А если еще не будет – невелика трудность, прибавить еще лет пять-восемь срока «по открывшимся обстоятельствам». Это вас устроит? Нас – вполне. Да, кстати, передайте вашему связисту. Пусть отправит на этой вот волне, здесь записано – сообщение: «Шторм. Сталинград-23».
– Могу полюбопытствовать, что оно означает?
– Можете, Михаил Петрович. «Шторм» – это значит, мое предположение, высказанное товарищу наркому, полностью подтвердилось. «Сталинград-23» – это значит отработать действия по описанному вами сценарию 23-го числа, прорыв немцев к Сталинграду и попытка штурма с ходу. Что можем, что успеем. Сильно изменить обстоятельства вряд ли удастся – но если даже потери будут у нас меньше, а у фрицев побольше, и то дело…
Из предисловия к роману А. И. Солженицына «В круге ледяном». 1952 год (Альтернативная история)
Я не могу молчать!
Человек может перенести голод и войну. Но когда ему указывают, что писать и о чем думать – это абсолютно недопустимо. В военное лихолетье я встречался с людьми, подлинно свободными духом. Сейчас же, в сытое время славословий и побед, я все больше чувствую железную хватку Старших Братьев.
Это началось десять лет назад. Сначала мне показалось, что мои письма, в которых я обсуждал историю и будущее России, а также записывал первые наброски моих книг, подвергались перлюстрации, за моими друзьями ведется слежка, а в окружении моем и моих друзей стали появляться подозрительные лица, похожие на агентов из органов. Затем меня начали приглашать на «беседы», где вежливые люди в штатском, разложив передо мной листки моих произведений, которые я не показывал никому, пытались диктовать мне, что надо убрать, что усилить-углубить, какие темы в данный момент актуальны, а коих ни в коем случае касаться нельзя. Они говорили – считайте наши пожелания лишь дружеской критикой старшего брата, но настоятельно советуем их учесть!