Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - стр. 17

Пот градом катил с лица Шухарта, пока он в ожидании стоял в центральном посту, надев фуражку козырьком назад. Через перископ он видел эсминец бокового охранения, спокойно разрезающий волны со скоростью узлов 15 и на расстоянии метров 500 от него. Торпеды на курсе – время было спасаться, уйдя на глубину. Он не успел начать уход на глубину, как раздались два мощных взрыва, отдавшихся на лодке, потом услышал сильную детонацию, потом послабее. Попал!

«Взрывы были такими мощными, – писал позже Шухарт, – что я подумал: повредилась и лодка. Раздались ликующие возгласы команды, хотя всем нам предстояло подождать, что же будет теперь с нами. Тем временем мы ушли на 55 метров и, увидев, что с нами ничего страшного не произошло, стали осторожно погружаться».

Впервые их лодка забралась на такую глубину. После того как едва не погибла «U-12», в мирное время строгим указанием адмиралтейства не разрешалось погружаться глубже 45 метров. Тогда еще не знали, достаточно ли прочен корпус, чтобы выдержать давление на глубине 75 метров.

Напряженно приглядываясь к приборам, показывавшим давление, подводники безо всяких гидрофонов прекрасно слышали быстро приближающиеся звуки винтов, и вот они уже над головой. Потом звуки винтов стали утихать, и в тишине раздалось четыре взрыва. Лодку тряхнуло, словно ее ударили тяжелым кулаком. Шухарт увидел, как боевая рубка вздрагивала, но он спокойно и внешне безразлично продолжал отдавать приказы. Его уравновешенность передалась команде. Эсминцы вернулись и сбросили серию бомб.

«Третья серия, – было записано в вахтенном журнале, – была сброшена на некотором расстоянии от нас... Атаки продолжались до 11 часов ночи, иногда взрывы гремели рядом, иногда вдалеке... В 23.40 звуки винтов стихли. Определить местоположение было невозможно. Я всплыл».

На другой день Би-би-си объявило, что адмиралтейство с сожалением сообщает о потере авианосца «Керейджес»[21]. Новость распространилась по Германии со скоростью степного пожара. «Кажется, у нас опять появились подводные лодки», – говорили люди, и внезапно долго дремавшая вера в это оружие пробудилась. Атака Шухарта задела струны в памяти немцев.

В один из последних дней сентября коммодор Дёниц стоял у шлюзовых ворот Вильгельмсхафена, наблюдая за возвращением из похода подводной лодки «U-30», командиром которой был лейтенант Лемп. Над портом кружили и галдели чайки, заиграл оркестр, когда лодка стала медленно приближаться к пирсу.

Наконец командир лодки встал перед Дёницем.

– Разрешите доложить: «U-30» из патрулирования вернулась.

Коммодор протянул руку и спросил:

– Ну, Лемп, БСЭ.К дела?

Еще не оторвав руку от козырька, молодой командир произнес упавшим голосом:

– Я должен доложить кое о чем. Я потопил «Атению».

– Что?! – Дёниц окаменел.

– Я потопил «Атению», – повторил Лемп. – Принял ее за вспомогательный крейсер. Я понял свою ошибку только тогда, когда было слишком поздно.

– Ничего себе, заварил кашу. Вы причинили нам такую головную боль, Лемп.

– Я понимаю.

– Я буду обязан отдать вас под трибунал.

– Есть.

– Плюс к тому это должно держаться в строжайшем секрете. Скажите об этом своей команде.

– Я уже сделал это.

– Хорошо.

Снова зазвонили телефоны. Лемпа затребовали в Берлин, где вытрясли из него всю до крупицы информацию. Адмиралтейство убедилось, что Лемп действительно потопил «Атению» по ошибке. Было приказано рассматривать информацию по этому вопросу как совершенно секретную. Поскольку Лемп действовал непреднамеренно, было решено обойтись без трибунала. По возвращении Лемпа в Вильгельмсхафен Дёниц для проформы посадил его на день под домашний арест, чтобы он как следует выучил силуэты кораблей, и на этом дело закрыли. В то же время была выпущена директива ни в коем случае не атаковать пассажирские суда, даже если они идут в составе конвоя или без огней.