Морские истории - стр. 44
На расстоянии метров в тридцать Иванов прошёл вдоль всего корпуса банановоза и развернулся, чтобы вернуться на судно. Любопытство своё он удовлетворил.
Проходя мимо второго трюма банановоза, напротив которого стояло много паллет с готовыми к погрузке ящиками, он неожиданно услышал окрик:
– Комарад! – на который обернулся.
Невольно что-то ёкнуло в груди от осознания того, что он что-то нарушил в портовских правилах и теперь не оберётся проблем.
На него смотрели два внушительного вида мужика в спецовках, по всей видимости, грузчики, но так как на банановоз ничего не грузили, то они стояли, прислонившись к одной из стопок ящиков, и поэтому Иванов их не увидел.
От души отлегло. «Хорошо, что не полиция», – невольно подумалось ему.
Доброжелательно настроенные мужики приветливо улыбались, подзывая ночного визитёра к себе. Иванов подошёл к ним, поприветствовав жестом руки, согнутой в локте и сжатой в кулаке. На Кубе такой жест означал: «Но пасаран» – «Они не пройдут».
Один из мужиков начал что-то быстро говорить по-испански, но Иванов, кроме «ноу компрендо», «муча трабаха», «мучача» и «шервеза», по-испански ничего не знал. Поэтому по-английски ответил, что не понимает их.
Тогда один из мужиков начал тыкать пальцем в банановоз и в него, добавляя при этом какие-то междометия недовольным тоном. Иванову стало понятно, что он спрашивает его, не с банановоза ли он.
Иванов отрицательно покрутил головой и начал тыкать пальцем в «Оренбург», добавляя при этом уже известное «но компрендо», и для пущей убедительности произнёс, ударяя себя в грудь, знаменитую фразу из кинофильма: «Русо маринеро облико морале».
Лица мужиков после такого заявления вообще расплылись в улыбках, и они, обняв Иванова за плечи, повели его, что-то приговаривая, к стопкам ящиков, готовых к погрузке.
Один из новых знакомых распахнул полы куртки и вынул из ножен внушительный тесак.
Иванова непроизвольно посетила мысль: «Ну вот и хана пришла тебе, дорогой». Но новый знакомый и не подумал покушаться на его ничтожную жизнь, а распорол один из ящиков, в то время как второй мужик подставил полу своей куртки под посыпавшиеся из ящика апельсины.
Иванову мужики предложили один из апельсинов и жестами показали, чтобы он его попробовал. Иванов взял апельсин и попытался его очистить, но кожура оказалась настолько твёрдой и толстой, что он пальцами не смог её надорвать.
Тогда владелец ножа перевернул нож рукояткой к нему и жестами показал, чтобы их новый знакомый использовал его для очистки апельсина.
Взяв нож и аккуратно крест-накрест надрезав кожуру, Иванов снял её с плода. Увидев его манипуляции с апельсином, один из новых знакомых воскликнул:
– О, интеллигенто!
Но Иванов, не обращая внимания на его эмоции, разломил апельсин пополам и съел одну дольку.
Выражение лиц и слова мужиков однозначно обозначали их интерес к тому, понравился ли ему апельсин. Увидев их любопытные взгляды, Иванов понял их и, выпятив большой палец на руке, показал международный жест:
– Хорошо, гуд, перфекто, магнифико. – Откуда у него появился такой словарный запас, он и сам себе удивился.
Мужики поняли, что дружба завязалась, и принялись знакомиться. Одного из них звали Хуан, а другого Алехандро, а когда Иванов назвал своё имя, то они радостно принялись его повторять: